Восхождение. Том 2. Часть 26

Рандар с интересом наблюдал за поведением Равира. Казалось, он вовсе не беспокоился о том, что значительная часть его войска, вероятно, мертва или же в ближайшее время не сможет вести сражение. Впрочем, если этот хитрый человек был так рад этой победе, быть может, в ближайшее время войскам Духарта и вовсе не придётся сражаться.
- Так или иначе, - заговорил юный командир после недолгой паузы, - для начала необходимо послать души воинов на тот свет.
- Воистину. И всё же – доспехи этого юного воина лучше сохранить. Уверен, их всё же захотят вернуть!
С этими словами Равир вернулся на свою лошадь, пришпорил её и помчался обратно на возвышенность, где сейчас собирались все командиры дивизий. Не было видно лишь Ибегира и одного из мало знакомых Рандару командиров.
Наследник Наргилоса тут же принялся осматривать поле боя, в надежде увидеть живого Ибегира, который, по своему обыкновению, просто не желал собираться на совет. Однако же – Ибегира не было нигде видно.
Беспокоясь за своего товарища, Рандар, хромая, направился в сторону солдат из штурмовой дивизии. Уж они точно должны были знать, что произошло с их командиром.
С трудом перешагивая через тела убитых, Рандар, наконец, доковылял до штурмовой дивизии. Теперь, после физической тренировки, юный командир осознал, насколько сильно он на самом деле был ранен.
Солдаты из штурмовой дивизии были такими же уставшими и мрачными, как многие другие. Тем не менее, Рандар желал узнать о судьбе товарища больше, чем желал оставить воинов в покое, потому, не церемонясь, он обратился к первому же воину:
- Что случилось с командиром Ибегиром? Где он сейчас?
- Командир Рандар, - печально обратился к нему воин, - командир Ибегир был тяжело ранен. Наш товарищ повёз командира в лагерь, но высоки риски, что он умрёт в поездке. Командир потерял много крови!
Рандар ошеломлённо смотрел на солдата. Неужели дела и впрямь так плохи? Нет – Ибегир сильный воин, он не может так просто умереть. Он выживет, его должны спасти. Ведь они победили? Разве можно погибнуть уже после того, как битва была выиграна?! Нет – такого не может быть.
- Простите, командир Рандар, - продолжал говорить с ним воин, - нам нужно схоронить товарищей.
- Да, конечно, - проговорил юноша, продолжая смотреть изумлённым взором.
Нет – Ибегир не умрёт. Завтра утром он уже придёт в себя, а через неделю снова будет стоять на ногах. По-другому быть не может – Ибегир был в отряде Нудзира с самого начала его существования, он прошёл немало битв, он сопровождал Рандара уже почти целый год. Он точно выживет, точно продолжит сражаться. По-другому просто не может быть!

Глава 15

На протяжение следующих полутора суток воины Духарта приготавливали тела убитых для сожжения. Разумеется, наибольшее количество солдат вернулись в лагерь, чтобы получить помощь от лекарей: зашить рваные раны, получить обезболивающие травы и заживлявшие мази. На поле остались те, кто волей Всевластителя получили лишь лёгкие раны и ушибы. Впрочем, если бы барон Хаген не отдал приказ прислать на помощь воинов из ближайших фортов, времени на погребение ушло куда больше.
Тела убитых разделили по княжествам - солдат из Поварина и Духарта возложили на разные костры, а также на те дивизии, в которых солдатам посчастливилось служить последние дни жизни. На это пришлось потратить несколько десятков деревьев, в основном дубов и берёз - сотни погребальных костров, занимавших почти всё поле, где велось сражение. Несколько брёвен, выложенных в виде прямоугольника, между которыми выкладывали сухую солому, а на сами брёвна выкладывали сухие ветки, на которые уже клали тела убитых. Руки погибших скрещивали на груди, в пальцы вкладывали оружие, которым бился погибший, а на лбу с помощью масла вырисовывали жёлтый полукруг - символ того, что в посмертной жизни убитого будет согревать тепло Варнира.
Когда все ритуальные приготовления были завершены, из небольшого деревянного храма, находившегося на территории земель барона Хагена, прислали послушника Храма Света. Старичок с длинной седой бородой, свисавшей до самого пояса, в серой грязной мантии и с золотым шарфом, свисавшим с шеи, с уставшими мудрыми глазами, сгорбленный, но в тоже время ступающий уверенной походкой. Когда послушник Храма Света явился на поле, все воины молчали, с почтением смотря на старика. Сам же послушник, оглядывая убитых, осматривая окрашенную кровью землю, тяжело вздыхал и разочаровано качал головой. Не стоило даже спрашивать, как к происходящему относился послушник - всё было написано на его лице. Тем не менее, послушник Храма Света провёл церемонию погребения.
Опираясь на трость, старик медленным шагом направился вдоль рядов погребальных костров. Рядом с послушником шёл воин державший в руках факел.
- Да вознесутся души погибших в сече к царствованию Всевластителя, да освободятся души их от тьмы, что Андарон поселил в смертных! - Громким, проникновенным голом проговаривал молитву послушник. - Да будет Творец к ним милостив, сохранит их души и примет в царство своё!
На протяжение всего пути старик не замолкал. Он читал молитву, останавливаясь у каждого третьего погребального костра, брал факел у помощника и подносил огонь к соломе. Костры вспыхивали, а послушник продолжал идти, зачитывая молитву. Примерно через час, все костры были охвачены пламенем, а послушник, взобравшись на возвышенность, прикрыл глаза и уже более тихим голом продолжал:
- Свет священный отчистит души погибших, ветер подхватит пепел их и понесёт в святые небеса!
На проводы усопших ушло три дня. За это время большинство раненных получили помощь от лекарей и теперь, перевязанные, измазанные мазями и постоянно жующие разнообразные травы, воины пытались оправится от произошедшего. Большинство, к счастью, обошлись лишь шрамами и переломами, которые в скором времени превратятся в воспоминания и уродливые рубцы на теле. Однако же, к несчастью, были и те, кто лишился рук, ног или других важных частей тел, без которых очень трудно и дальше участвовать в битвах. Смотреть на этих несчастных, стонавших от боли и несправедливости в забитых лазаретах, не было никаких сил. А ночью, когда жизнь затихала, а ветер разносил возгласы и плачи калек, у всех, кто слышал эти стоны, сердца обливались кровью.
Первые дни после битвы воины, отделавшиеся лишь шрамами и ушибами, не осмеливались заявляться к своим товарищам, лишившихся конечностей. Одним из таких солдат, не желавших видеть своих товарищей прикованными к койне, был и Рандар. Как только лекари перевязали его раны на ноге и плече и дали обезболивающее снадобье, молодой командир, желая отвлечься от всех мыслей, погряз в вине. Каждое утро он приказывал солдатам приносить ему целый ящик горячительного напитка. Как можно догадаться, с этим ящиком юноша расправлялся за день, то и дело теряя сознание от количества алкоголя, а по пробуждение – требуя новой порции. Удивительно, что в военном лагере нашлось так много вина.
Наконец, утром четвёртого дня после битвы, в шатёр Рандара пришли Деник, Белия и Ягонрута. Деник с громадным синяком под правым глазом и перевязанной рукой, целая Белия, избежавшая бойни, поскольку была в дивизии лучников на возвышенности, и Ягонрута с перевязанной ногой, ступающая на костыль. Все трое выглядели так, будто бы они были искажёнными версиями самих себя – пустые глаза, приглушённые голоса, неуверенная походка и слабость в движениях. Казалось, чтобы прийти в норму, им потребуется ещё месяц лечения, хотя их психическое состояние вряд ли хоть когда-то придёт в норму.
Трое пришедших гостей застали Рандара, лежащего на шкуре баранида, смотрящего печальным и изнурённым взглядом в верховье шатра, попивающего вино из железного кубка. Юноша даже не обратил внимания на гостей – вероятно, в своих раздумьях он зашёл так далеко, что связь с реальным миром практически оборвалась.
- Рандар, - обратился к другу Деник, насторожено осматривая юного командира. – Как ты себя чувствуешь?
Наследник Наргилоса сделал очередной глоток из кубка, после чего, не поворачиваясь к товарищам лицом, холодно отвечал:
- Я в порядке.
- А ты ходил к нашим товарищам? – Обратилась к Рандару Белия через несколько безмолвных мгновений.
- Нет, - тем же отстранённым тоном отвечал юный командир.
- Мы только что пришли из лазарета, - вступила в разговор Ягонрута. – Там многие хотят увидеть тебя, пообщаться. Может, придёшь к ним? Ты бы смог их поддержать.
- Я не могу видеть их в таком состоянии, - произнёс Рандар, наконец, переведя взгляд на товарищей. – Слишком мало времени прошло – они будут винить меня в произошедшем. Им нужно время, чтобы свыкнуться с новыми реалиями.
- Да что ты говоришь? – С неким пренебрежением выговорила Белия. – Они рисковали своими жизнями ради тебя, они были готовы умереть ради нашей общей цели, они остались калеками, чтобы мы продолжали сражаться за наше будущее. А ты боишься того, что тебя будут винить? Ты тут попиваешь вино, раздумываешь, а они должны свыкнуться, что больше никогда не смогут встать на ноги? Тебе не кажется, что твои страхи не стоят того, чтобы не навестить своих подчинённых, своих товарищей, ради которых ты и вступил в эту войну?!
На это Рандар ничего не ответил. Он снова отвернулся, не желая соглашаться со словами Белии, которая вторила его собственной совести.
- Белия полностью права, - подхватила Ягонрута, - даже если эти солдаты не смогут воевать, даже если они больше не смогут стоять на ногах, даже если они не смогут воевать за наше дело, ты должен их поддержать! Ты их командир, ты тот, за кем мы пошли, ты тот, на кого возлагались все надежды. В том, что с ними случилось, нет твоей вины, однако ты всё равно обязан навестить их и обращаться с ними, как с равными. Таковы правила – именно это должна диктовать тебе воинская честь!
- Какая им разница, приду я или нет? – Озадачился апатичный Рандар. – Они и так знают, что теперь не смогут сражаться за наше будущее из-за моего решения поддержать Духарт. Моё появление ничего не решит, наоборот – увидев меня в целости, они возжелают отомстить!
- Что ты вообще несёшь, - усмехнулся Деник. – Отомстить? Мы все пошли под твоим знаменем, мы все пошли воевать вместе с тобой. Ты – наш командир. Возможно, благодаря тебе погибло двадцать человек, а не половина дивизии.
- По крайней мере, - вновь заговорила Ягонрута, - это оскорбительно. Они ждут тебя, ждут, что ты похвалишь их за службу. Многие из них – старше тебя, опытнее тебя, и всё же тебя приняли, как командира. Они пошли за тобой потому, что верили в тебя. И теперь считать, что они могут отомстить тебе, думать, что они винят тебя – это предательство собственных подчинённых!
Рандар провёл ладонью по лицу. Он прекрасно понимал, что обязан навестить своих товарищей, однако юноша не мог найти в себе сил, чтобы посмотреть в глаза тем людям. Тем не менее, трое приближённых, которым Рандар был готов доверить свою жизнь, те трое, которых юный командир считал самыми близкими и доверенными лицами, ждали от него волевого решения. Они смотрели на него взглядом, полным надежды. И даже несмотря им в глаза, Рандар чувствовал их давление, их безмолвные мольбы и мудрые советы. Наконец, спустя минуту размышлений и попыток преодолеть себя, Рандар заговорил мрачным тоном:
- Хорошо - я навещу их!
- Это будет поступок, достойный командира! – Кивнула Ягонрута.
Рандар поставил кубок на землю, после чего, сдерживая гримасу боли, поднялся со шкуры, слегка придерживая перевязанную ногу, и сел. Следующее движение далось ему нелегко: жгучая боль в ране не позволяла юноше делать резких движений. Тем не менее, юный командир сумел встать на ноги и, хотя он шатался из-за количества выпитого вина, наследник Наргилоса смог удержаться на ногах.
Через несколько мгновений, когда боль в ноге слегка улеглась, Рандар аккуратными шажками, хромая, направился к выходу из шатра. Оказавшись возле троих товарищей, юноша, пытаясь разрядить обстановку, выговорил:
- Моё вино не трогать! Я помню, сколько бутылок осталось.
С этими словами Рандар вышел из своей скромной обители, направившись к лазарету, находившемуся в нескольких десятках метрах от его покоев. Стоит сказать, что разгорячённому алкоголем телу юного командира было неимоверно приятно выйти в прохладную, обдуваемую ветром местность. Впрочем, каждый следующий шаг давался ему труднее предыдущего – кажется, в жизни Рандара никогда не наступит момент, когда он будет доволен каждому явлению.
Тем не менее, юный командир стойко противостоял боли в ноге и волнению перед встречей с товарищами. Он осматривался по сторонам, в приветственном жесте встречая каждого раненного и перевязанного воина. Лекари мчались от одной палатки к другой, пытаясь успеть оказать помощь всем нуждающимся; кулинары обменивались нелицеприятными высказываниями в адрес друг друга, пытаясь сытно накормить всех жителей военного лагеря; солдаты, превозмогая боль и слабость, пытались привести свои тела в порядок, тренируясь и подвергаясь физическим нагрузкам. Вся эта беготня, волнение и трепет создавали в лагере атмосферу неизбежного краха, который накроет всякого, в независимости от его усилий и желаний.
Несмотря на тревожное чувство, посетившее Рандара во время обхода лагеря, юный командир всё же достиг лазарета, где лежал всякий, нуждающийся в постоянном надзоре лекарей.
Рандар стоял перед входом в нерешительности, слушая стоны раненых и переговоры врачевателей. Это место навевало такое чудовищно тошнотворное и пугающее чувство, будто бы люди, который находились внутри, должны были быть мертвы, но какое-то омерзительно проклятье удерживало их в мире живых. Как все они будут смотреть на Рандара, способного ходить и держать оружие? Как все они будут смотреть на человека, обрёкшего их на страдания? Сколько ненависти и завести будет в их глазах? Что они скажут своему юному, неопытному командиру?
Размышляя над этими вопросами, Рандар простоял возле лазарета порядка минуты, пока, наконец, не сделав три глубоких вдоха, не зашёл внутрь обители тех несчастных, пребывающих на границе миров живых и мёртвых.
Внутри всё оказалось куда печальнее, чем подразумевал юный командир. Окрашенные алым простыни, целые мотки окровавленных бинтов, едкий запах настоек и мазей, страх и смятение, горящие в глазах раненных – на самом входе Рандар застыл в ужасе, осматривая место, где доблестные лекари вытаскивали мёртвых с того света. Страшно представить, сколько крови здесь было пролито, сколько конечностей было отрублено и сколько сил и нервов тратили врачеватели, пытаясь спасти безнадёжно больных. В лазарете скрывалась та же угнетающая обстановка, что и на поле боя.
Спустя ещё одну минуту беспомощного осмотра раненных и ужасающей картины возвращения солдат с того света, Рандар направился дальше – вдоль рядов коек, которых здесь находилось порядка трёх десятков. Вероятно, где-то на территории лагеря разбили и другие лазареты – всех раненных не удалось бы разместить здесь.
Юный командир проходил сквозь ряды раненных воинов, всматриваясь в их лица и пытаясь различить, кто скрывался за бинтами. Большинство раненных Рандар узнал: кто-то из них служил Нудзиру, кто-то являлся прислужником Керанзо, немногие были членами разбойничьего лагеря Денера. Так или иначе, Рандар знал в лицо большинство находившихся здесь.
Впрочем, представления Рандара о посещение этого места развеялись достаточно быстро. К удивлению юноши, никто не обращал на него внимания – раненные были заняты стенаниями и собственной болью, никто из них не обращал на пришедшего и мимолётного взгляда. А лекари, занятые раненными, не желали тратить бесценное время на разглядывание гостя.
Прошло порядка нескольких минут прежде, чем Рандар разглядел на одной из коек своего ближайшего товарища. Ибегир, половина лица которого была перевязана кровавыми бинтами, лежал в самом конце ряда коек. Юный командир ускорил шаг и через несколько мгновений уже стоял возле кровати больного.
Ибегир, державший глаза закрытыми, тут же приподнял правое веко, пытаясь рассмотреть гостя. И до чего командир штурмовой дивизии был приятно удивлён, увидев перед собой Рандара, с сожалением осматривавшего на него.
- Рандар, - слабым голосом произнёс Ибегир, - а я думал уж не встретимся! Сколько времени прошло после окончания битвы?