Каспар Хаузер – человек-загадка

Григорий Борзенко
Каспар Хаузер – человек-загадка
Из цикла «Путешественница во времени»

Всем известна история о «Железной маске», о которой Александр Дюма поведал в своём романе. Тайна происхождения и жизни Каспара Хаузера, реального человека, ещё более загадочна и романтична, нежели плод воображения великого писателя. Загадок вокруг этого, появившегося с ниоткуда, незнакомца так много, что вопрос о том, кем же был на самом деле этот человек потрясающей драматичной судьбы, до сих пор является одной из величайших тайн человечества.


Григорий Борзенко
Каспар Хаузер – человек-загадка
из цикла «Путешественница во времени»

Эпизод первый
- Уж и не знаю, какую тему предложить вам, мисс Глория для следующего вашего путешествия в прошлое. В случае с Тунгусским метеоритом мы думали, что все будет спокойно. Никаких убийств и заговоров, с которыми вы имели несчастье сталкиваться в более ранних случаях. Все должно было быть тихо и спокойно. Вам придется лишь сделать эдакую туристическую прогулку по живописным просторам тайги, да и ввернутся назад без особых волнений. А на самом деле оказалось все далеко не так...
Оливер Грант указал своей гостье на удобное кресло перед камином. Сам разжег пламя в камине, и лишь потом занял место во втором кресле.
Глория отрицательно покачала головой.
- Вы не правы. Тот туристический поход действительно был волшебный. Его я запомню на всю свою оставшуюся жизнь. Он действительно был мирным. Даже невзирая на досадное и неуместное нападение медведя. Но то был дикий зверь. Существо неразумное… Что с него возьмешь? Горечь истории, связанной с Тунгусским метеоритом, придало наше с вами второе путешествие туда. Не в прошлое, а в настоящее… Где мы столкнулись с куда более диким зверьем… Там существа были уже разумные, но в сто, в миллион раз кровожаднее и ужаснее, чем тот медведь…
В комнате на минуту воцарилась гнетущая тишина.
- Да… Это вы верно сказали, мисс Глория…- Голос Оливера звучал очень задумчиво. – По работе мне пришлось посетить немало стран. Но нигде… Повторяю, ни в единой стране, даже в малоразвитых, которые некоторые называют «Третьими странами», мне не довелось сталкиваться с такой дикостью, как там… Это уму не постижимо! Как люди могут жить в такой стране?!
- Ну… Я бы это вообще не стала называть жизнью… - Глория горестно покачала головой. – Вы же видите, что там сейчас твориться. Они у себя в стране не могут навести прядок, а поперлись в соседнее государство, чтобы и там сделать такой же ад, как и у себя. Люди словно ополоумели… Вместо того, чтобы… Нет! Не хочу говорить на эту тему! Тошно! Я уже и новости не так часто включаю, чтобы не свихнуться от абсурда, который водопадом грязных помоев и фекалий извергается из экрана! Давайте лучше обсудим то, куда я собираюсь отправиться в свой ближайший визит в прошлое.
- Наконец-то вы снова начали советоваться со мной! – Голос Оливера повеселел, он оживлялся, поудобнее умостился в кресле. – А то последнее время ваше самоуправство приводило к печальным результатам. Вы уж извините, за откровенность, но вы, думаю, и сами это заметили.
- Конечно, заметила! Потому и не обижаюсь на ваше замечание. Я все делала на эмоциях. Например, думала, что стоит мне обратиться в местную полицию, они сразу же бросятся вам на выручку! И накажут преступников! А они сами оказались преступниками… Господи! Сколько грязи, подлости… Джек Брэдли… Ну, тот частный детектив, который вывел их на чистую воду, потом говорил мне, что был поражён масштабами коррупции, подлости, мерзости, которые царили во властных коридорах тех горе-правоохранителей… Но не будем о них! Сейчас давайте обсудим то, о чем я предварительно говорила вам по телефону. Я хочу отправиться туда, где есть настоящая жгучая тайна! Загадка! Меня интересует Ка́спар Ха́узер! Прозванный как «Дитя Европы»! Его таинственная судьба является одной из величайших загадок девятнадцатого века!
Оливер загадочно улыбнулся.
- Ну… В наше время завесу над этой тайной уже немного приподняли. Благодаря науке, возможности делать анализы ДНК.
- Я прекрасно об этом знаю, мистер Грант! Я даже подготовила материалы по этому делу. И даже взяла с собой ноутбук. И вас зарине предупредила. Чтобы и вы подготовились. Сейчас мы вместе все обсудим. Ведь в этой истории остается немало тайн! Я хочу сделать нечто, наподобие того, что делала в случае с пропавшим экипажем «Марии Целесты», Джеком-Потрошителем и другими историями. Когда к уже известным фактам добавляла нечто свое. Что объясняло ситуацию, и полностью вырисовывало окончательную картину произошедшего.
- Да, это у вас получается отменно, мисс Глория. Согласен с вами!
- Я хотела бы не просто вместе с вами сейчас проанализировать все события этой удивительной истории. Но и, где нужно, я сама бы вмешалась в ход событий. Естественно, не нарушая их. Но, возможно, именно мое участие помогло бы ситуации. Вспомните о последней жертве Джека-Потрошителя. Всему миру было известно, что после убийства той несчастной девушки он навсегда исчез. Он мог стать жертвой какого-то несчастного случая, или просто умереть естественной смертью. Что было плохо для него, но спасением для его возможных многочисленных жертв. Оказалось, что мое невольное участие в тех событиях стало причиной того, что мир избавился от этого кровожадного монстра. Вот и в истории с Ка́спаром Ха́узером я вижу несколько моментов, где я могу отправится в прошлое, и, если не изменить ход событий, то посмотреть со стороны, что же происходило на самом деле. Вы будете удивлены, узнав, что же я задумала! Но пока это секрет! Давайте пока что освежим в нашей памяти всю эту удивительную историю! Начинайте вы. А я буду добавлять свое. А также делать комментарии. Согласны? Начнем?!
- Разумеется, мисс Глория! Ваше слово для меня – закон! Итак…
Оливер поклал на колени ноутбук, взглянул на экран, и начал…

Эпизод второй
- 26 мая 1828 года на рыночной площади Нюрнберга был замечен необычный подросток, лет шестнадцати-семнадцати. – Начал свой неторопливый Оливер Грант, удобно откинувшись на спинку кресла, и то и дело поглядывая на экран ноутбука. - Его встретил некий сапожник Вайхман со своим приятелем по имени Бекка. Они заметили странного юношу, который качался, словно пьяный. Заинтересовавшись его поведением, горожане подошли поближе, после чего незнакомец спросил их, как пройти к предместью Нойе Торштрассе. Вайхман предложил показать дорогу, но, пройдя несколько шагов, юноша молча протянул сапожнику конверт, адресованный «Господину командующему 4-м эскадроном 6-го полка лёгкой кавалерии. Нюрнберг». Сапожник попытался узнать у юноши, кто он и чего желает. Но не смог добиться вразумительного ответа. Он довёл юношу до ближайшего поста городской стражи и сдал с рук на руки солдатам. Оттуда неизвестный подросток был направлен к дому командующего герра Фридриха фон Вессенига, проживавшего в предместье. Каспар Хаузер объяснялся в основном жестами и обрывками слов, а в день своего обнаружения и вовсе не мог ничего сказать, кроме «Не знаю» и «Хочу быть кавалеристом, как мой отец», причём повторял эти фразы чисто механически, явно не понимая их смысла.
- Добиться от незнакомца сведений об его личности, фон Вессенигу не удавалось. За исключением одной фразы: «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». – Подхватила эстафету Оливера и продолжила Глория, также раз за разом поглядывая на экран своего ноутбука. - На вопрос Вессенига, как его зовут, юноша сказал: «Мой опекун говорил мне всегда отвечать: «Не знаю, ваша милость!». Позднее, давая показания перед судом, фон Вессениг признался, что инфантильность неизвестного никак не сочеталась с его предполагаемым возрастом (юноша выглядел лет на 17, с пушком над верхней губой), и бравый военный был попросту сбит с толку. В конце концов, решено было доставить странного визитёра в полицейский участок. Попытки допросить неизвестного по привычному сценарию - имя, возраст, место проживания - ничего не дали. Юноша, по всей видимости, не отдавал себе отчёта, где находится, не выражал никаких чувств, его взгляд, рассеянный, как у слабоумного, равнодушно скользил вокруг. Предпринимались попытки воздействовать на юношу окриками. Но никакие строгости не возымели своего эффекта. Полицейские были совершенно сбиты с толку. Случай явно выходил за пределы привычного. О преступлении явно речи не было, неизвестный вызывал у них только жалость. Попытка накормить его мясом и пивом кончилась точно так же, как и в прошлый раз, и вновь он согласился съесть кусок чёрного хлеба и выпить воды.
- Наконец, кто-то догадался принести ему бумагу и чернила и, практически не надеясь на успех, жестами предложил написать что-нибудь. – Продолжил Грант. - Однако неизвестный уверенно взял перо и вывел на бумаге «Каспар Хаузер». Под этим именем он и вошёл в историю. Попытки заставить его написать название места, откуда он пришёл, закончились ничем. Добиться от него чего-либо другого было совершенно невозможно. Полицейские составили описание того, во что был одет мальчишка. Лично меня, мисс Глория, поразила вот такая фраза. «На ногах у неизвестного были тяжёлые ботфорты, подбитые гвоздями, на высоких каблуках, с прикреплёнными внизу лошадиными подковами. Сапоги явно были ему малы, их носки были отрезаны, и пальцы ног торчали наружу»...
- Какой ужас… - Глория горестно покачала головой. – Это только цветочки… Дальше будут еще более ужасающие примеры того, столь бессердечно и жестоко поступали с этим парнем… При Каспаре был конверт, содержащий два письма. Письма были написаны с настоящими или искусственными орфографическими ошибками в простонародной, возможно, несколько нарочитой манере. Первое из них гласило…
Девушка более пристально посмотрела на экран и начла читать:
- Баварская граница, место не названо, 1828 год. Его Высокоблагородию капитану кавалерии! Я Вам посылаю мальчика, который уверяет, что хочет служить своему Королю верой и правдой. 7 октября 1812 года мне его передали, а я сам бедный подёнщик и своих детей десять душ, а мне и на себя не хватает, ещё и работы много. Его мать мне его отдала, чтобы я его воспитал. Где она есть, я не знаю и властям тут не стал сообщать, что мальчик у меня. Я сам себе подумал, что надо его вырастить как сына. Он у меня воспитан в христианской вере. С 1812 года я ему не позволял из дому сделать не шагу, так что никто не знает, где его держали, а сам он тоже не знает, ни что у меня за дом, ни где он есть, так что спрашивайте его, сколько хотите: он вам всё равно ничего не скажет. Читать и писать я его научил, и он теперь пишет прямо как я, не отличишь, а когда его спросишь, чего он для себя хочет, отвечает, что хочет быть кавалеристом как его отец, а ещё будь у него родители, а их нету, стал бы учёным. Ему только раз покажи, он всё сразу на лету и схватит. Я с ним только добрался до ноймарской дороги, а оттуда он дальше топал сам, я ему сказал, что когда он станет солдатом, я сразу явлюсь и отведу его домой, а если нет, я бы из-за него попал в историю. Превосходный Капитан, не мучьте вы его вопросами, он всё равно не знает, где я есть, я его увёз посреди ночи, и ему теперь дорогу домой ни за что не найти. Ваш покорный слуга, имя я вам своё не скажу, потому что не хочу, чтобы меня за это взгрели. У него при себе нет ни гроша, потому что у меня у самого в кармане пусто, так что если не хотите его себе взять, можете выпустить ему кишки или вздёрнуть у себя над камином.
- Приложенная к письму коротенькая записка, - продолжил Грант, - якобы от матери Каспара, гласила: «Ребёнок крещён, его зовут Каспаром, вам же надо будет ему придумать фамилию. Ребёнок вам отдаётся на воспитание. Его отец был кавалерист. Когда ему будет семнадцать, отправьте его в Нюрнберг, в Шестой полк лёгкой кавалерии, где служил его отец. Я же вас прошу его оставить у себя до семнадцати лет. Родился он тридцатого апреля в году 1812. Я простая бедная девчонка, мне кормить ребёнка нечем, а его отец умер». Вот такой короткой была вторая записка. Но, как по мне, мисс Глория, она говорит о многом. При том, что письмо было написано готическим курсивом, а записка - обычным рукописным шрифтом, почерк в том и в другом случае был очень похожим! Я нисколько не сомневаюсь, мисс Глория, что оба письма написаны одним и тем же
человеком.
- Я тоже. – Согласилась девушка. - Первую ночь Каспар провёл в тюремной камере в компании некоего бродяги, задержанного за пьяные бесчинства, чьё имя не сохранилось. Ему было поручено попробовать разговориться с соседом. Однако тот вскоре убедился в полной бессмысленности подобных попыток и, назвав его «быком», удовлетворился тем, что вместе со своим съел и принесённый Каспару завтрак. Найдёныш по-прежнему отказывался от всего, кроме чёрного хлеба и чистой воды. Каспаром заинтересовался надзиратель городской тюрьмы Андреас Хильтель. Пожалев юношу, он избавил его от не слишком приятного общества бродяги и перевёл в небольшую комнату по соседству с апартаментами, в которых проживала его собственная семья. В двери комнаты было проделано потайное отверстие, позволявшее Хильтелю незаметно наблюдать за ничего не подозревающим Каспаром. Поднаторевший в разоблачении всевозможных хитростей заключённых, тюремщик желал сам убедиться, что перед ним не лгун и не притворщик. В скором времени он отбросил всякие сомнения. Наедине с собой Каспар вёл себя точно так же, как в присутствии посторонних: днём сидел спиной к стене, вытянув ноги на полу и глядя перед собой в пустоту, ночью: крепко спал. Хильтель стал приглашать Каспара к себе, и тот в скором времени сдружился с его детьми. Он даже стал садиться за один стол с семьёй, по-прежнему упорно отказываясь от любой еды, кроме привычной для себя. Также он стал постепенно делать успехи в языке, легко и быстро усваивая новые для себя слова. Позднее Хильтель вспоминал: «Всё его поведение было, можно сказать, чистым зеркалом детской невинности; в нём не было никакой фальши; что было у него на сердце, то он и говорил, насколько ему позволяли возможности речи. Несомненное доказательство его невинности и не умудрённости он дал также при случае, когда я и моя жена первый раз его одевали и мыли; его поведение при этом было, как у ребёнка, совершенно естественным и без всякого стеснения. К этому тюремщик добавил, что Каспар был невероятно грязен, «словно бы не мылся с рождения», пыль и отмерший эпителий сходили с него пластами.
- Да… Там, где его держали, ему мыться было негде… - Задумчиво произнес Грант, и тут же продолжил более деловым и сосредоточенным тоном. - Примерно через две недели после появления Каспара в Нюрнберге о нём узнал доктор Даумер. Он пришёл в тюремный замок навестить найдёныша. Проникнувшись жалостью к юноше, который во многом ощущал себя потерянным среди праздных зевак, глазевших на него, Даумер твёрдо решил выхлопотать у городских властей разрешение взять найдёныша к себе. Что ему удалось лишь 18 июля 1828 года. Бургомистр Нюрнберга, Якоб Фридрих Биндер, услышал о странном найдёныше, попытался поговорить с юношей на допросе в городском магистрате, но, не добился от него ничего нового. Тот все время повторял: «Я - Каспар Хаузер, католик, хочу быть кавалеристом, как мой отец». 28 мая 1828 года бургомистр пригласил к нему доктора Проя, врача нюрнбергского городского суда, который должен был выяснить, больной это или обманщик. Вывод Проя был однозначен - речь идёт об единственном в своём роде, ещё не наблюдавшемся, особом случае. В своём заключении Прой делает вывод: «Этот человек не является ни сумасшедшим, ни тупоумным, но он явно был насильственно лишён всякого человеческого и общественного воспитания».
- В течение нескольких следующих дней Биндер продолжал посещать найдёныша. – Продолжила Глория. - Старательно и терпеливо выспрашивая у него о прошлой жизни, семье и месте пребывания. В конечном итоге, к 7 июля 1828 года ему удалось закончить свою «прокламацию» и затем опубликовать её 14 июля того же года. Этот документ является, по сути дела, первым, в котором Каспар сам рассказывает о себе. Кроме того, Биндер потребовал, чтобы ему предоставили оба письма, найденные при Каспаре, и после тщательного исследования объявил письмо «матери» фальшивкой. Для документа, написанного якобы 17 лет назад, бумага и чернила имели слишком свежий вид. Кроме того, почерк в обоих случаях был, по его мнению, одним и тем же, чернила использовались одинаковые. «Этот момент вероломный и преступный их автор выпустил из вида». Таковым было заключение Биндера.
- Кто бы в этом сомневайся… - Улыбнулся Грант, но снова быстро собрался и продолжил. - В скором времени Каспар стал знаменит. «Лесные дети» в это время были как раз модным и обсуждаемым феноменом. У всех на слуху ещё оставалась история Виктора, дикого мальчика из Аверона, умершего как раз в год появления Каспара. Новость распространилась мгновенно, дойдя до Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии. Газеты перепечатывали репортажи друг у друга и наперебой гадали, кем может быть найдёныш на самом деле. К Каспару началось подлинное паломничество, люди шли буквально толпами, чтобы увидеть новое чудо. Бургомистр Биндер, взявшийся опекать Хаузера, не препятствовал посещениям многочисленных посетителей в расчёте на то, что кто-нибудь из них узнает его или сообщит о нём какие-либо подробности. Более того, к юноше был приставлен сержант, в чьи обязанности входило водить молодого человека по многолюдным местам: они бывали на площадях, в парках и в пивных. Множество врачей, юристов и учёных предлагали свои услуги и знания в разгадке тайны Каспара Хаузера, - так взволновала всю страну его судьба. Содержался Хаузер за счёт нюрнбергского муниципалитета.
- Возможно, из-за газетной шумихи или неким иным способом новость о найдёныше дошла до Пауля Иоганна Ансельма Риттера фон Фейербаха, главного судьи апелляционного суда Ансбаха. – Продолжила Глория. -15 июля, сразу после выхода из печати «Прокламации» Биндера, Фейербах направил бургомистру резкий протест, требуя немедленно изъять этот материал из печати, так как он может спугнуть преступника и заставить его принять меры, чтобы замести следы. По его мнению, для выяснения всех обстоятельств дела требовалось провести правильное расследование и все материалы немедленно передать в суд более высокой инстанции. Нюрнберг ответил немедленно, извинившись за свою неосторожность. Но было уже поздно… Появилось 25 статей, посвящённых Каспару, всего же за первые три года из печати вышло около 70 книг и брошюр о «нюрнбергском найдёныше»…
- Да… - Снова задумчиво покачал головой Оливер. – Он был прав. Шумиха действительно напугала того, кому нужна была тишина вокруг имени этого парня. Все это обошлось ему слишком дорого… Но, обо всем по порядку! 11 июля фон Фейербах вместе с несколькими друзьями посетил Каспара. Он также пришёл к выводу, что тот не является ни сумасшедшим, ни обманщиком, но ребёнком, которому нужны семья и дом. Бесконечные толпы посетителей стимулировали интерес Каспара ко всему окружающему и постоянно доставляли ему новые сведения об окружающем мире, но в то же время подвергали его нервную систему серьёзному испытанию. Как заключил фон Фейербах, далее это продолжаться не может. И если Каспара не избавить от назойливого любопытства, он «погибнет от нервной лихорадки или превратится в слабоумного». Когда Каспар плакал, его лицо искажалось гримасой, когда был доволен, улыбался словно младенец. Также, словно младенец, он почти не мог пользоваться руками, в обычном положении держа пальцы растопыренными в разные стороны, соединив большой палец с указательным в кольцо. При необходимости взять какой-нибудь предмет он действовал всей рукой. Что касается ходьбы, то двигался он с огромным трудом, покачиваясь и сразу же делая следующий шаг, чтобы избежать падения. Малейшее препятствие немедленно заставляло его спотыкаться и падать. Подниматься и спускаться по лестнице он долгое время не мог без посторонней помощи. Во время медицинского осмотра Каспар неожиданно от слабости уселся на пол, вытянув ноги, оставаясь в таком положении до конца, находясь в апатичном состоянии, безучастный к вопросам и к угрозам.
- Это потому, что раньше он всю жизнь сидел…- С горечью в голосе промолвила Глория. – Бедный мальчик… Как много ему пришлось пережить… - Она вновь тяжело вздохнула и продолжила. - Доктор Прой в своём врачебном заключении опирается на существенный феномен, связанный с коленями. Прой описывает его так: «Оба колена имеют своеобразное строение. Головки суставов голени и бедра сильно отступают назад, в то время как в передней своей части сильно искривлены, и заметно опускаются вместе с коленной чашечкой. Поэтому, когда Хаузер садится на плоскую поверхность, его ноги лежат так, что через подколенную ямку едва ли можно просунуть лист бумаги! В то время как у других людей легко проходит сжатый кулак. Это наблюдение особенно важно потому, что оно подтверждает дальнейшие рассказы Каспара Хаузера об его заключении. Кроме того, можно таким способом ещё раз определить момент его заключения в нижеописанную клетку, в которой он мог только сидеть. Ясно, что только у маленького ребёнка, кости которого ещё гибкие, может быть вызвано многолетним сидением такое неправильное строение»…
- Да уж… - В голосе Гранта также сквозила горечь. – Этому парнишке пришлось терпеть еще большее, стеснение, чем обычным узникам в камерах… Всю жизнь провести в сидячем положении… Что может быть ужаснее? Лучшие годы жизни… Как жесток тот, кто так с ним поступил…
Оба надолго умолкли, горестными взглядами созерцая за трепетом языков пламени в камине, после чего Грант, бросив пару поленьев в огонь, продолжил.
- Желудок Каспара не был приспособлен к иной пище и питью, чем вода и чёрный хлеб… Запах любой другой пищи вызывал у него отвращение. Попытка подмешать к воде пару капель вина или кофе кончалась тем, что у Каспара начиналась рвота, на теле выступал обильный пот. Однажды к хлебу добавили крохотный кусочек мяса, но Каспар немедленно определил его по запаху и есть отказался. Когда же его вынудили это сделать, он тяжело заболел... Все потому, что раньше он не знал иной еды, как вода и хлеб… Это еще хуже, чем постоянно сидячий образ жизни… Какая драма… Чья-то злая воля, возможно, желание одного-единственного человека, испортила парню всю жизнь… Всю!!!
- Все медицинские наблюдения Прой ещё раз обобщил в более позднем подробном врачебном заключении. – Продолжила Глория. - Он приходит к выводу, что «Каспар Хаузер действительно с раннего детства был удалён из человеческого общества и помещён в такое место, куда не проникал дневной свет. И в этом состоянии он оставался до того момента, когда однажды, словно с небес, появился среди нас. И этим анатомически-физиологически доказано, что Каспар Хаузер не обманщик». Необычная судьба Каспара Хаузера, установленная изысканиями Биндера и закреплённая авторитетным заключением Проя, стала источником всевозможных предположений. Строились гипотезы о том, что Каспар мог родиться в результате незаконной связи, что он сын духовного лица или знатной дамы. Другие считали его жертвой какой-нибудь интриги из-за наследства.
- Эта гипотеза и стала главной изюминкой в таинственном дела этого парня. Именно эта загадка и привлекает столь сильное внимание к его судьбе. – Кивнул в знак согласия Грант. - В первый раз увидев своё отражение в зеркале, он попытался схватить руками своего «двойника». В другой раз, когда с целью напугать на него направили остриё сабли, Каспар остался на месте, с любопытством рассматривая незнакомый предмет. Изо дня в день Каспара приводили в полицейский комиссариат, во-первых, чтобы изучить получше, а во-вторых, чтобы он сам постепенно привыкал к обществу людей. Один из солдат, эксперимента ради, принёс ему игрушечную деревянную лошадь. Успех превзошёл все ожидания! Каспар обрадовался ей, «словно старому другу, чьего возвращения долго ждал»! И вплоть до того, как пришло время уходить, не расставался с лошадкой! Найдёныш горько плакал, когда пришло время идти к себе: унести игрушку с собой у него попросту не хватало сил. Догадавшись об его желании взять лошадку с собой, полицейские отнесли её в комнату Каспара, где она заняла своё место подле кровати, так что найдёныш мог видеть её постоянно и играть целыми днями. В скором времени его деревянный табун увеличился до пяти лошадок, с которыми он стал буквально неразлучен.
- Период его детских игр длился сравнительно недолго. – Продолжила Глория. - Новой страстью Каспара стали рисунки и гравюры, которыми он украшал стены своей комнаты. Со временем он и сам оказался способным художником, и эта страсть к рисованию, вероятно, стала причиной его гибели… Бургомистр Биндер изо всех сил пытался выяснить у юноши, где он жил ранее и как провёл детство и юность. В один из дней полицейские даже проделали небольшой эксперимент. Логично предположив, что при своём слабом физическом развитии Каспар не мог далеко уйти, они возили его по улицам города, надеясь, что он узнает свой дом. Однако эксперимент ничего не дал. Биндер, впрочем, не отчаивался. С помощью слов, жестов, догадок, когда приходилось буквально додумывать обрывки слов, которыми Каспар изъяснялся на тот момент, он по крупицам «вытаскивал» из Каспара сведения. Его усилия, в конце концов, позволили составить так называемую «Прокламацию Биндера», ставшую затем основой дальнейшего поиска. Ансельм фон Фейербах усомнился в достоверности этого рассказа и посчитал, что он мог быть домыслен или попросту внушён Каспару самим Биндером. Однако в общих чертах он, видимо, соответствовал действительности. Так как гораздо позднее Каспар, уже научившись достаточно чётко выражать свои мысли, в целом подтвердил сказанное.
- Коротко говоря, прокламация Биндера сводилась к следующему. – Предложил Грант. - Сколько Каспар помнил себя, он постоянно находился в крохотной каморке, в которой нельзя было ни встать, ни лечь во весь рост. Целыми днями он сидел, прислонившись спиной к стене, или ползал по полу. В каморке было два окна, забитые досками так, что внутрь почти не проникал свет, и потому внутри стояли будто бы вечные сумерки. Кроме того, в каморке была печь, которую топили снаружи, и дверь, постоянно запертая, которую опять же снаружи только и можно было открыть. В полу была проделана дырка, внутри её находилось нечто вроде ночного горшка, куда предполагалось справлять нужду. Господи! Этим всем он дышал с своем замкнутом мирке…Знать бы, кто так издевался над этим несчастным…
- Именно это я и хочу узнать, мистер Грант! – Отчеканила Глория. – Не на уровне догадок, а узнать окончательно! Итак… Когда темнело, Каспар устраивался спать, также в полусидячем положении. Когда светало, просыпался и обнаруживал рядом с собой кусок чёрного хлеба и кружку воды. Ночной горшок был кем-то опорожнён. Если хлеба хватало постоянно, то утолить жажду получалось не всегда. Порой вода имела «дурной вкус», и, выпив её, Каспар засыпал. Когда он просыпался, ногти его были подстрижены, одежда (состоявшая всегда из рубахи и коротких штанишек) менялась. В этом подземелье компанию ему составляли две деревянные лошадки и деревянная собачка, вырезанные из светлого дерева, которых Каспар день напролёт возил по полу в разных направлениях и украшал обрывками бумаги. О существовании внешнего мира и каких-либо иных живых существ, Каспар не имел ни малейшего представления. В каморке царила полная тишина, туда не доносилось ни пения птиц, ни людских голосов...
- Да… - Протяжно молвил Грант. – Вот в таких вот условиях у человека прошли его лучшие годы… Лучшие!!! Ленотр, описывая каморку Хаузера, дополняет, что она представляла собой довольно узкое, вытянутое в длину помещение с земляным полом и дощатым потолком, щели которого днём незначительно пропускали свет. Она напоминала подземелье, а мальчик постоянно находился на грязной земле, одетый лишь в рубашку и панталоны на лямках. Вся обстановка состояла из соломенного тюфяка и изразцовой печки в виде пчелиного улья. Однажды «человек, который всегда с ним был», вошёл к нему босиком, низко нагнувшись, чтобы пройти под потолком, положил к нему на колени доску, рядом положил молитвенники и, пристроив сверху кусок бумаги, принялся, стоя сзади, водить по бумаге рукой Каспара с зажатым в ней пером. Мальчик был в восторге от этой новой игры, не понимая, что получается в результате.
- Это было первое общение повзрослевшего юноши с другим человеком, живой душой. - Подхватила рассказ Оливера Глория. -
«Чёрный человек» объяснил мальчику, что каждую ночь он приносит ему хлеб и воду. А сейчас тот должен научиться читать и писать. С тех пор каждые пять дней его наставник приходил к нему с уроками. Каспар прилежно учился и был сообразительным, но учитель был строг и нередко бил его палкой по правой руке за малейшие провинности. Каспар не имел представления, сколько времени пробыл он в своей каморке, но незадолго до того, как оказался в Нюрнберге, «человек, который с ним всегда был», довольно сильно ударил его по рукам палкой в наказание за слишком шумную игру, после чего мальчик стал вести себя осторожней.
- Вот здесь-то и заканчивается его жуткое тюремное заточение, и начинаются действия. – Продолжил Оливер. - Однажды ночью наставник Каспара грубыми движениями разбудил юношу, взвалил его на спину и вынес наружу, после чего, по словам Каспара, «стало совсем темно». Иными словами, мальчик потерял сознание. Он не знал, сколько времени прошло после того, как неизвестный поднялся с ним вверх по холму или по лестнице, но затем его накормили. Неизвестный поставил его на ноги, и, обхватив сзади руками, стал учить ходить. Таким образом, кое-как переступая, Каспар продвигался вперёд. Неизвестный раз за разом повторял фразу о кавалеристе, пока мальчик не запомнил её наизусть, не понимая, что она значит. Каждая попытка поднять голову пресекалась окриком и приказом смотреть себе под ноги. Несколько раз, когда он уставал, его клали на землю вниз лицом, потом снова поднимали, и путь продолжался. Так они шли вдвоём два дня и две ночи. Несмотря на проливные дожди, они не останавливались на отдых в постоялых дворах, не разговаривали со встречными крестьянами, спали на голой и грязной от дождя земле. На третий день неизвестный переодел Каспара в чистую одежду, надел на него ботинки. После чего идти стало куда больнее. Показав на ряды домов вдали, назвал их «большой деревней», научив, что спрашивать и как искать дорогу к Новым Воротам, сунул ему в руки конверт, неизвестный исчез уже навсегда…
В комнате надолго воцарилась тишина. Оба смотрели на языки пламени, оба понимали, что сейчас продолжат свой рассказ. Но, сделав паузу, они хотели как бы немного отойти от той массы горечи, которую испытывали все это время, пока листали самые трагические страницы жизни этого несчастного, так сильно обиженного судьбой, парня.
- Анализируя этот рассказ, Ансельм фон Фейербах заметил, что нечего удивляться потрясению, испытанному ребёнком, когда на него вдруг навалились звуки и краски внешнего мира. – Продолжила Глория. - Вполне возможно, что Каспара везли в телеге, в то время как он был в бессознательном состоянии, или в его питьё вновь подмешали опий. Таким образом, определить, сколько времени продолжался путь, оказалось невозможным. Фейербах заметил также, что момент появления был выбран исключительно удачно: на Троицын день обитатели Нюрнберга имели обыкновение отправляться прочь из города, и шанс появиться незамеченными был очень велик. Сам Биндер полагал, что неизвестный, доставивший Каспара в Нюрнберг, хорошо знал город и окрестности и, вполне вероятно, в прошлом служил в городском гарнизоне или в одном из квартировавших здесь полков. 18 июля 1828 года Каспар окончательно перебрался в дом к профессору Георгу Даумеру. Для того, чтобы Каспар не утомлялся, его учителю было приказано не пускать к нему праздных посетителей, в то время как полиция должна была наблюдать за соблюдением порядка вне дома. Каспар жил в доме Даумера до октября 1829 года, и Даумер в течение всего времени вёл дневник, в котором тщательно отмечал события из жизни своего подопечного и его успехи в овладении науками и приспособлении к человеческому обществу. Этот дневник, долгое время считавшийся утраченным, в середине XX века был обнаружен Джеффри Мэссоном и опубликован на немецком языке.
- В это время найдёныш был впервые по-настоящему счастлив. – Подхватил рассказ Глории Грант. - У него появилась собственная комната и настоящая постель: роскошь до сей поры ему неизвестная. Позднее Каспар уверял, что, лёжа в этой постели, он стал видеть сны. (Хотя первое время не умел отличать сон от яви и рассказывал о приснившемся как о реально произошедшем событии). Здесь его обучили читать, писать, рисовать и даже играть на клавесине. Умственное развитие Каспара в то время прогрессировало со скоростью, удивлявшей даже его учителя: уже к концу августа он научился говорить и писать (хотя и с орфографическими ошибками), связно выражать свои мысли, заинтересовался собственным прошлым и своей потерянной семьёй. Мать и сестра Георга Даумера привязались к найдёнышу. Здесь он нашёл для себя семью, которой доселе не имел. Кроме того, он привык к многочисленным визитам друзей Даумеров. Так, их постоянно навещали фон Фейербах, барон фон Тухер и другие.
- Все пять чувств у найдёныша были невероятно обострены. – Предложила Глория. - В церковном дворе он чувствовал трупный запах, легко читал в сумерках и различал на небе созвездия, невидимые для прочих невооружённым глазом. В темноте мог отличить цвета предметов, слышал малейший звук, ощущал кожей движение воздуха. К нему невозможно было подкрасться сзади, оставшись незамеченным! А также различал на ощупь металлы и называл их. Интересны были опыты с магнитом. Когда его подносили к Каспару со стороны северного полюса, тот уверял, будто магнит всасывает воздух и тянет его к себе. Южный же полюс, наоборот, «дул ему в лицо». Опыты повторялись неоднократно, причём специально обставлялись так, чтобы Каспар не мог видеть, какой из полюсов был к нему направлен, но результат не изменялся. Согласитесь, мистер Грант, что это действительно удивительные способности!
- Разумеется! Как я могу не согласиться?! – Улыбнулся Грант. и тут же продолжил. – В сентябре 1828 года Каспар засел за свою биографию. Неизвестно, была ли подобная мысль подсказана ему Биндером, Даумером, или это было собственное побуждение. Однако результат мало чем отличался от «прокламации» Биндера, за исключением того, что в нём появилось больше подробностей. Кроме того, в это же время Каспар начал вести дневник, в котором скрупулёзно отмечал произошедшие с ним события. Внешне жизнь Каспара Хаузера в доме профессора Даумера протекала вполне благополучно. Прошло пятнадцать месяцев его пребывания там. К этому времени молодой человек научился вполне сносно изъясняться, был скромен, имел хорошие манеры, приятную наружность, был чрезвычайно популярен благодаря своей биографии, имел абсолютный успех у баварских красавиц, а прежние скептики начали менять своё мнение о нём в лучшую сторону.
- Но все это, скажем так, лирическое отступление. – Грустно покачала головой Глория. – Внимание красавиц, это, конечно, хорошо, но могли появиться и те, кто мог бы посмотреть на то, что сейчас делал этот парень, совершенно другими глазами. Не будем забывать о заговорщиках, которым очень и очень хотелось бы, чтобы юноша жил тихо и мирно. И уж, тем более, ни в коем случае не вспомнил то, что с ним было. А в своих мемуарах парнишка, сам того не ведая, мог написать детали из прошлого, которые могли бы стать смертным приговором для тех, кто совершил преступление над его судьбой. Возможных заговорщиков (если они, конечно же, существовали) не на шутку могло встревожить известие о загадочном «мемуаре», которое быстро стало распространяться по городу. Каспар с его обострённым ощущением опасности стал вдруг бояться прогулок. Однажды, вернувшись с конного выезда, заметил, что за живой изгородью «словно бы кто-то сидел».
- 17 октября 1829 года, в субботу, Даумер отправился на свою обычную утреннюю прогулку, в то время как его мать и сестра были заняты уборкой. – Продолжил Грант. - Каспар отправился в уборную, и там услышал тихое звяканье дверного колокольчика, словно бы придержанного рукой, затем увидел скользнувшую по двору тень. Он услышал крадущиеся шаги, которые затихли у двери в коридор. Каспар высунул голову в маленькое окно, выходившее на лестницу, и увидел человека, приникшего к стене и кого-то подстерегавшего. Как он вспоминал позднее, нападавший имел на себе щегольской чёрный костюм, тёмные панталоны, кожаные чёрные перчатки, начищенные чёрные изящные башмаки и чёрную же круглую шляпу. Лицо его было замотано чёрным шарфом. В руках «чёрный человек» сжимал нечто похожее на широкий нож мясника.
- Господи! – Я помню нож Джека-Потрошителя… - Глория вся сжалась от страха. – Как это ужасно…
- Пронимаю ваши страхи мисс Глория, но не будем отвлекаться. Иначе мы потерям нить нашего повествования. – Грант словно бы читал сводку новостей или обвинительный приговор. - В этот момент он почувствовал сильный удар в голову, и, падая, отчётливо услышал: «Ты должен умереть раньше, чем успеешь покинуть Нюрнберг!» Каспар будто бы узнал этот голос. Потеряв сознание, и некоторое время спустя очнувшись, юноша понял, что лежит на полу, а лицо у него залито кровью. Он кое-как добрался до дома и, плохо понимая, что он делает, вместо верхнего этажа, где можно было рассчитывать на помощь, спустился в подвал. Позднее фрау Даумер, удивляясь, что Каспар не является к обеду, нашла его там по пятнам крови на ступеньках. На лбу у него зияла широкая рана размером с палец, оказавшаяся, впрочем, неопасной. В бреду он бормотал нечто невнятное: «Чёрный… Чёрный человек… Как трубочист… Заточён в погреб…»
- Нашлись и другие свидетели, видевшие несостоявшегося убийцу. – Продолжила Глория. - Маленькая девочка, разносившая молоко по домам, позднее рассказывала, будто видела «человека с чёрным лицом», который крался к уборной, сжимая в руках тесак. Перепугавшись, девочка бросилась домой. Соседка Даумеров, жившая через улицу, уверяла, будто видела двоих мужчин, которые тогда же, 17 октября вышли из ворот дома Даумеров между 11 и 12 часами утра. Ещё одна свидетельница показала, что крупный мужчина лет сорока, широкоплечий и смуглый, одетый в чёрное, мыл руки в пожарном ведре, стоявшем рядом со зданием больницы по соседству. Заметив, что на него смотрят, смуглолицый сделал вид, что просто разглядывает ведро. Человек, похожий на него по описанию, днём позже остановил ещё одну свидетельницу и стал расспрашивать её, закрыты ли ворота, требуется ли проверка личности при въезде в город, и были ли приняты какие-либо меры после покушения на Каспара. Получив отрицательный ответ, он удовлетворился этим и ушёл прочь. Несмотря на тщательные поиски, преступника найти не удалось.
- Отныне доступ к Хаузеру для рядовых обывателей был ограничен. – Подхватил нить рассказа Грант. - Приезжим и иностранцам попасть к нему было практически невозможно. Исключение делалось для представителей знати. Но и в этом случае попасть к нему можно было лишь в сопровождении члена магистрата или офицера полиции. Однако небольшой дом Даумера не мог вместить такое количество людей, да и сам хозяин не отличался крепким здоровьем. Поэтому Каспара было решено перевести в дом муниципального главы Иоганна Бибербаха, находившийся в центре города и потому бывший на виду. Барон фон Тухер в письме фон Фейербаху резко высказался против подобного выбора. Бибербах, человек сам по себе неплохой, был прежде всего коммерсантом, совершенно не годившимся на роль воспитателя. Его жена, весьма нервная и истеричная особа, на попечении которой оказался Каспар, также действовала на него угнетающе. Понимая, что мальчика тяготит дальнейшее пребывание в доме Бибербахов, друзья Каспара выхлопотали у городского совета разрешение временно поселить найдёныша в доме барона фон Тухера - одного из знатнейших жителей Нюрнберга. Фон Тухер, в то время ещё остававшийся холостяком, жил вместе с матерью. Она была женщиной педантичной и строгой, однако приняла своего нового жильца весьма приветливо. В это же время Каспар впервые встретился с лордом Стэнхоупом, английским аристократом, которому сторонники версии королевского происхождения найдёныша отводят роль главного злодея.
- Филипп Генри, 4-й граф Стэнхоуп, - продолжила Глория, - племянник Уильяма Питта-младшего и единокровный брат авантюристки Эстер Стэнхоуп, был женат, имел детей и заседал в палате лордов вместе со своим дядей. Тем не менее, репутация у него была далеко не лучшая. Молодой лорд, постоянно ездивший по Европе и показывавшийся в Англии лишь на короткое время, шокировал всю страну, подав в суд на собственного отца. Было неясно, откуда он брал деньги, которые щедро тратил. Позднее оказалось, что лорд был связан с некоей миссией, призванной распространять христианство в языческих землях, но, как выяснилось, пользовался немалыми пожертвованиями прихожан. По утверждению Элизабет Эванс, лорд Стэнхоуп прежде всего заехал в Карлсруэ, где имел тайный разговор с герцогом и его людьми, затем с помпой появился в Нюрнберге. Точная его цель оставалась неясной, однако известно, что он отдал своему банкиру приказ выяснить всё, что можно, о Каспаре Хаузере. Делалось это втайне, внешне интереса к найдёнышу лорд не проявлял.
- Год спустя, 31 мая 1831 года, он вновь появился в Нюрнберге. – Продолжил Грант. - На сей раз не скрывая своей цели «усыновить Каспара и забрать его с собой в свой замок в Кенте». Ловкому англичанину ничего не стоило втереться в доверие к мальчику и вскружить тому голову рассказами о «высоком положении», которое у него отобрали, при том, что справедливость должна быть обязательно восстановлена. Каспар легко поддался на лесть, и их стали постоянно видеть вместе, держащими друг друга за руки. Причём лорд прилюдно обнимал и целовал мальчика, возбудив тем самым в городе сплетни о «неестественном характере» их отношений. Фон Тухер и Даумер были возмущены этими «мартышкиными нежностями», но время было уже упущено. Лорд принялся хлопотать перед городским советом о передаче Каспара под его опеку. Получив от Биндера ответ, что опекуну следует доказать свою платёжеспособность, он уехал в Мюнхен, затем в Инсбрук (солгав Каспару, что едет в Англию) и вернулся с векселями на очень крупные суммы, выданными почему-то германскими торговыми домами. В это время Каролина, графиня Альберсдорфская, не преминула объявить прилюдно, что Стэнхоуп служит орудием кого-то неизвестного, желающего оторвать Каспара от его друзей, чтобы затем окончательно разделаться с мальчиком. Это вызвало новую волну пересудов, но лорда всё же не остановило.
- В июле 1831 года фон Тухер вместе с Каспаром и полицейским офицером по имени Хикель предприняли поездку в Венгрию. Продолжила Глория. - Стремясь там попытаться разыскать родителей Каспара. Поездка ничего не дала, так как найдёныш не узнал ничего и не понимал местных наречий. В октябре того же года один венгерский аристократ с сыном сам посетил Каспара, возможно, пытаясь проверить некую фамильную историю или доверенную ему тайну. Так или иначе, Каспар якобы вспомнил, что в детстве отзывался на имя Иштван, да и некоторые венгерские слова показались ему знакомыми. Но большего добиться не удалось. Зато лорд Стэнхоуп, с готовностью ухватившись за эту гипотезу, отныне рассказывал всем, кто желал его слушать, что Каспар является на самом деле венгерским аристократом. Фон Тухер, понимая, что найдёнышу вскружила голову лесть (а Каспар в это время стал заговаривать о том, как ему следует относиться к «подданным», когда он вернёт себе имя и звание) написал Стэнхоупу отчаянное письмо, умоляя того оставить Каспара в покое. Но никакого результата это не возымело.
- 21 ноября 1831 года лорд Стэнхоуп официально потребовал передачи ему опекунства над Каспаром. – Продолжил Грант. - 26 ноября городской совет принял предварительное решение удовлетворить ходатайство лорда. 29 ноября это было закреплено на бумаге и, наконец, 7 декабря фон Тухер был официально освобождён от обязанностей опекуна. 10 декабря лорд Стэнхоуп вместе со своим воспитанником, которому была обещана поездка в Италию и Англию, покинул Нюрнберг и перевёз Каспара в Ансбах под тем предлогом, что в этом городе найдёныш будет в большей безопасности. Между тем, поиски родителей Каспара продолжались. Хикель, предположительно на деньги Стэнхоупа, съездил в Венгрию, чтобы расспросить мадам Дальбон, не является ли Каспар её незаконным сыном от пастора Мюллера, а также посетить все те места, имена которых показались Каспару смутно знакомыми. Поездка закончилась ничем. В это время Каспар, тяготившийся постоянным надзором, стал добиваться для себя разрешения ходить по городу самостоятельно. Опекуны не возражали, согласился и фон Фейербах, также решивший, что опасность миновала, так как Каспар в любом случае вскоре покинет страну. Единственным условием для Каспара было то, что он должен был ходить только по людным улицам.
- В это время всё упорней становился неизвестно кем пущенный слух, - продолжила Глория, что Каспар на самом деле является наследным принцем Бадена (официально - умершим в колыбели в 1812 году). В марте 1832 года фон Фейербах предпринял поездку в Мюнхен, где беседовал с королевой Баварии Каролиной, и начал своё знаменитое расследование, ставшее затем основой для его книги о Каспаре, наделавшей много шума. Стэнхоуп в апреле того же года написал фон Фейербаху, что по-прежнему уверен в венгерском происхождении Каспара, но уже в мае неожиданно стал утверждать, что никаких следов его в Венгрии не найдено, и Каспар - самозванец. После этого он резко прервал переписку как с фон Фейербахом, так и с самим Каспаром, который продолжал ждать своего «приёмного отца». 29 мая 1833 года фон Фейербах, уже некоторое время назад разбитый параличом, скончался. Молва немедленно приписала его смерть отравлению — это сделали якобы заговорщики, так как он слишком близко подошёл к разгадке тайны. Сам фон Фейербах держался подобного мнения. Правая рука у него уже не могла работать, потому на листе бумаги он с трудом вывел левой «Мне что-то подсыпали». Записка эта осталась в семье Фейербахов, и была утрачена внуком криминалиста. Врачи действительно были сбиты с толку течением болезни фон Фейербаха, которую могли описать лишь как «имевшую нервный характер». Трижды казалось, что полицай-президенту становится лучше, он становился весел и строил планы. И всякий раз его состояние вновь резко ухудшалось. Сам Каспар был глубоко поражён известием о его смерти.
Грант на минуту отвлёкся, подбросил в огонь полено, и тут же продолжил:
- 29 сентября 1833 года Каспару Хаузеру предположительно исполнился 21 год. После своего дня рождения он совершил поездку в Нюрнберг, где встретился с Биндером и Даумером и был представлен королеве Каролине и её сыну, королю Людвигу. После возвращения в Ансбах жизнь его пошла по-прежнему: уроки у Мейера, уроки латыни, занятия с пастором и, наконец, работа в суде. Изменилось только одно: Каспар взял за привычку гулять в городском парке, что раньше ему запрещалось. Опекуны не препятствовали ему. Элизабет Эванс предполагает, что уже к этому времени с ним свели знакомство агент или агенты заговорщиков, готовившие его убийство. Чтобы вырваться из Ансбаха, Каспар был готов на всё и так же охотно был готов пойти, куда угодно, чтобы узнать правду о своём прошлом. В октябре 1833 года лорд Стэнхоуп, наконец-то, объявил о своём возвращении в Ансбах и попросил найти для него гостиницу, однако не приехал. В ноябре он вновь написал, что собирается в гости, на сей раз в сопровождении жены и дочери, и вновь обещания не сдержал. Он продолжал путешествовать: письма приходили из Англии, из самой Германии, наконец, 26 ноября он посетил Карлсруэ, где вновь говорил о чём-то за закрытыми дверями с предполагаемыми заговорщиками.
- В декабре Каспар вдруг стал скрытным, молчаливым. – Продолжила Глория. – В начале декабря Хикель уехал из города «по делам». 11 декабря Каспар навестил его жену и во время визита обронил мимоходом, что один «знакомый» приглашает его в городской парк посмотреть, как будут копать артезианский колодец. Фрау Хикель посоветовала ему не ходить, а вместо этого посетить бал, который должен был состояться в ближайшие дни. Каспар последовал её совету. 14 декабря 1833 года Каспар до полудня работал в суде, затем в три часа дня направился прямиком в городской парк, где неизвестный, отведя его в укромное место под предлогом передачи некоего важного документа, ударил его в грудь длинным ножом. Позднее Мейером было пущено мнение, что «Хаузер сам нанёс себе рану, чтобы снова вызвать к себе внимание». Более того, когда Каспар в этот субботний день около четырёх часов пришёл, шатаясь, к Мейеру, тот не поверил его рассказу. Он схватил Каспара, получившего, как выяснилось позже, четыре смертельных ранения, и заставил вернуться в городской сад. Всю дорогу Мейер выговаривал смертельно раненному Каспару за ослушание и «авантюризм». Удивительным выражением жизненной силы, превозмогающей смерть, является то, что Каспар Хаузер ещё смог осилить большую часть пути, прежде чем ноги его подкосились. Его пришлось доставить обратно в дом Мейера, где к Каспару, спустя некоторое время, вернулось сознание. Он рассказал, что к нему обратился человек в чёрном пальто с пелериной, в цилиндре, с усами и бакенбардами: «Не вы ли Каспар Хаузер?» Услышав ответ, незнакомец потребовал от Каспара обещания, что тот никому не расскажет о том, что ему предстоит узнать. Получив желаемый ответ от заинтригованного юноши, незнакомец вручил ему кошелёк с пурпурными кистями, тут же упавший на землю. Каспар, нагнувшийся за кошельком, немедленно получил удар ножом в бок, а незнакомец скрылся...
- Мейер счёл рассказ Каспара выдумкой. – Грант грустно покачал головой. - К его мнению присоединился и Хикель. Призванные доктора поначалу не посчитали рану серьёзной. Однако, состояние Каспара постепенно ухудшалось, а члены магистрата едва ли не до самой смерти мучали его расспросами в надежде получить ключ к расследованию преступления. Пастор Фурман горячо убеждал своего подопечного облегчить себе душу обнародованием гнетущей его тайны. Слабеющий Каспар всем им отвечал, что наибольшую горечь вызывало недоверие к нему, как если бы он был обычным проходимцем: «О, Боже мой, погибнуть, окружённым позором и презрением». 17 декабря в 10 часов вечера он умер. Одними из последних его слов были: «За этой мышью охотится слишком много котов…», «Мама, мама, приди!», «Дама… Светская дама… Да помилует её Господь!», и «Я устал, очень устал, а путь ещё долгий…». На месте, где Хаузеру была нанесена смертельная рана, воздвигнут памятный камень со словами: «Здесь один неизвестный был убит другим неизвестным»…
Грант окунулся на спинку кресла и надолго замолчал.
Долго молчала и Глория. Оба понимали, что в своей так званной устной реставрации произошедших событий они подошли к самой грустной точке во всей этой истории. Но все же девушка быстрее справилась со своими эмоциями, и продолжила:
- Возможно, потому что убийство произошло в базарный день, и никого из полицейских не было на посту, а возможно, что из-за упорного недоверия Мейера, никто не поднял тревоги, время оказалось безвозвратно упущено. На следующий же день хлынул дождь, окончательно смывший всякие следы. В талом снегу остался лежать только выпавший из рук Каспара шёлковый кошелёк пурпурного цвета, в котором нашлась записка, изготовленная таким образом, что прочесть её можно было только в зеркальном отражении. Текст её гласил следующее: «Хаузер вам сможет точно описать, как я выгляжу и откуда я взялся. Чтобы не утруждать Хаузера, я вам сам скажу что я появился…» И дальше в этой записке, с этого, самого интересного, места, начался столь неразборчивый почерк, что разобрать что-либо было совершенно невозможно. Словно кто-то специально интриговал тех, кто будет читать письмо. Позднее полицейские всё же взялись за дело, но убийцу так и не нашли. Посмертное вскрытие, выполненное докторами Альбертом, Хорлахером и Хейденрайхом, показало, что рана была нанесена Каспару, по всей вероятности, длинным ножом. Нож пробил сердечную сумку и ушёл вправо почти до брюшной полости. Таким образом, ни о какой «ране для привлечения к себе внимания» не могло быть и речи. В вопросе, могло ли это быть самоубийство, доктора не смогли сойтись между собой. Доктор Альберт категорически отрицал подобную возможность, в то время как доктор Хорлахер допускал её при условии, что Каспар при жизни был левшой и отличался недюжинной силой. Мейер, немедленно подхвативший версию самоубийства, стал утверждать, что Каспар прекрасно владел левой рукой, а для того чтобы вонзить в себя нож, упёр его рукояткой в ближайшее дерево. Доктор Альберт возражал ему, что Каспар в последние дни своей жизни отнюдь не выказывал уныния или печали, а наоборот - танцевал на балу, строил планы на будущее и собирался записаться в полк. Я тоже считаю, мистер Грант, что этот юноша, который, как говорилось выше, пользовался популярностью среди местных красавиц, стал бы добровольно обрывать свою жизнь именно в тот момент, когда она у него начала налаживаться.
- Совершенно с вами согласен, мисс Глория! – Утвердительно кивнул головой Грант. – В самоубийстве нет никакого смысла! Пережить столько лишений, и решиться на самоубийство, когда ты стал едва ли не баловнем судьбы, это не логично. Но продолжим наш разбор хроник и документов тех времен. Вскрытие выявило множество интересных фактов, но в какой-то мере сделало загадку Каспара Хаузера ещё более непроницаемой. Так, оказалось, что мозг его имел чрезвычайно малые размеры, как будто нормальное развитие младенца было искусственно остановлено. Лёгкие также были малы, а печень, наоборот, значительно увеличена, что подтверждало, что ребёнок долгие годы находился почти постоянно в сидячем положении. Однако самым значительным был вывод, что Каспар был помещён в заключение отнюдь не с рождения (хотя и раньше семи лет), а, вероятней всего, в три или четыре года. Стало быть, ему было что вспомнить о своих младенческих годах. Все, о чем он рассказывал, могло быть не снами, а детскими воспоминаниями…
- Каспара Хаузера похоронили 28 декабря при огромном стечении народа. – Продолжила Глория. - Церемонией руководил пастор Фурман. Хикель, незадолго до того вернувшийся в город, привлёк всеобщее внимание тем, что громко рыдал во время похорон. Мейер упорно утверждал любому, кто желал его слушать, что Каспар покончил с собой. Но куда непонятней оказалось поведение лорда Стэнхоупа, пославшего Каспару письмо из Мюнхена, датированное 16 декабря (по мнению Эванс - дата не соответствовала действительности). В письме лорд извинялся, что не может приехать, так как неотложные дела призывают его на родину. Совершенно непонятно, что заставило его делать вид, будто он не знает о смерти Каспара, в то время как всей Германии уже было известно об этом событии. Позднее, вызванный в Мюнхен, он пытался уверить королеву Каролину, что ничего не знал об убийстве (в то время как народная молва утверждала, что его видели неподалёку от Ансбаха). Королева дала ему понять, что считает его прямо или косвенно виновным в произошедшем, но никаких мер принято не было, и лорд отбыл восвояси.
- Да уж… - Задумчиво пробормотал Грант. – Поведение лорда Стэнхоупа во время событий всей этой истории выглядит очень странным… - Он вздохнул и продолжил. - В это же время была организована комиссия по расследованию убийства. Первоначально утверждалось, что никакого незнакомца не существовало, кошелёк принадлежал самому Каспару, и записка была также написана им. Однако король Людвиг Баварский держался иного мнения и объявил награду в 10 тысяч гульденов, что являлось по тем временам целым состоянием, за поимку убийцы. После этого розыскные действия всё же начались. Было доказано, что кошелёк не принадлежит Каспару, и почерк на записке не совпадает с его почерком. Каспар перед смертью успел описать нападавшего: тому было лет сорок, он был около одного метра и восемьдесят сантиметров роста, носил чёрную остроконечную шляпу и синий плащ, ниспадавший до колен. Краем плаща незнакомец прикрывал лицо.
- Книга фон Фейербаха о Каспаре Хаузере была направлена в качестве подарка вдовствующей королеве Каролине Баварской 27 января 1832 года. – Продолжила Глория. - Приложенное к ней письмо отмечало, что история найдёныша во многом напоминает историю другого известного узника - Железной маски, и слишком многое позволяет подозревать, что он был по рождению сыном короля. Расследование этого вопроса было проведено фон Фейербахом, профессиональным криминалистом и судьёй, в частном порядке. Королева настаивала на том, чтобы ей были направлены результаты, что и было сделано в феврале того же года. Пакет документов под общим названием «Мемуар о Каспаре Хаузере» был доставлен полицейским лейтенантом Хикелем, бывшим опекуном Каспара в Ансбахе. Начиная расследование, фон Фейербах отталкивался от допущения, что рассказ Каспара о своём многолетнем заключении был без сомнения правдив, а это значит, что его отец и мать, кто бы они ни были, состояли в законном браке. Действительно, для того чтобы избавиться от плода незаконной связи, не стоило применять столь сложную тактику. Богатые и знатные родители с давних пор отдавали подобных детей на воспитание, а беднякам было проще подкинуть или убить младенца. Кроме того, незаконнорождённый, не имевший права ни на деньги, ни на титул, не был опасен, и тем более становилось непонятным, ради чего нужно было на много лет запирать мальчика в подобие тюрьмы и уж тем более прятаться, чтобы он не видел, кто приносит ему пищу.
- Преступник или преступники были людьми весьма высокого ранга. – Продолжил Оливер. - Покушение на его жизнь в доме Даумера было проведено совершенно открыто, средь бела дня. Нападавших видело несколько человек. Но в то же время трёхлетнее расследование этого покушения, к которому были привлечены лучшие полицейские силы всего Германского союза, а также полиция других стран, ничего не дало. Улики как будто растворились в воздухе. Огромное вознаграждение в тысячу флоринов для любого, кто мог бы навести полицию на след преступников, не было никем востребовано. Подобное можно было объяснить только тем, что в сокрытии его были заинтересованы люди очень высокого ранга, способные с помощью угроз или подкупа заставить свидетелей замолчать и подкупить нечистых на руку полицейских чинов, чтобы улики исчезли без следа. Отсюда представляется несомненным, что персона Каспара Хаузера была средоточием интересов очень влиятельных личностей, а его жизнь или смерть имела серьёзное политическое значение. По законам Баварии той эпохи пойманному убийце грозил бы эшафот. Кто и ради чего стал бы рисковать головой ради того, чтобы разделаться с ребёнком, которого содержали из милости? Отсюда, по мнению фон Фейербаха, следовал вывод, что на карту была поставлена жизнь, смерть или политическое влияние личностей столь высокого положения, что мальчика нужно было убрать с дороги любой ценой.
- Вряд ли преступник или преступники могли руководствоваться соображениями ненависти или мести новорождённому младенцу. – Размышляла далее Глория. - Скорее всего, речь шла именно о личной выгоде. Каспара следовало убрать с дороги, чтобы некто другой смог занять его место и пользоваться властью и богатством, по праву принадлежавшим жертве. В таком случае несомненным становился и мотив убийства: некто желал и далее пользоваться незаконно присвоенными правами. Каспар несомненно принадлежал к очень высокопоставленной семье, скорее всего - королевской. Об этом, по мнению фон Фейербаха, свидетельствовал один из снов мальчика, о котором он рассказал в августе 1828 года, в бытность свою гостем Фридриха Даумера. Стоит также заметить, что в то время Каспар ещё не умел отличать сон от реальности и мог легко спутать со сном воспоминания раннего детства.
- Да, этот сон очень примечателен, мисс Глория. – Эмоционально поддержал свою коллегу Грант. – Он говорит об очень многом!
В пересказе самого Каспара этот знаменательный сон звучал следующим образом: «15 августа 1828 года мне приснилось, что я будто бы находился в большом-пребольшом доме, а в этом доме я спал в совсем маленькой кроватке. Я встал, и какая-то женщина меня одела. Когда с одеванием было покончено, она провела меня через другую комнату, также большую. Там я увидел очень красивый комод, кресла и диван. Потом она провела меня через другую большую комнату, где я увидел кофейные чашки, блюда и тарелки, похоже, серебряные. После этой комнаты она меня провела через другую комнату, больше этих двух, где стояло множество книг в искусно сделанных переплётах. После этой комнаты она вместе со мной прошла по длинной галерее и спустилась по лестнице. А потом мы вместе шли ещё по одной длинной галерее, но уже у внешней стороны здания. На стенах висели портреты. Галерея была сводчатой, и из неё видно было двор. Прежде чем галерея закончилась, женщина подвела меня к фонтану с водой во дворе. Фонтан мне очень понравился. Потом она со мной вернулась к крыльцу, с которого мы спустились, чтобы пойти посмотреть фонтан. Потом тем же путём мы вернулись в сводчатую галерею, и далее на пути была лестница. Когда мы подошли к этой лестнице, я увидел статую, изображавшую мужчину в кавалерийском мундире. В левой руке у него была шпага, рукоятка которой была сделана в форме львиной головы. Это была статуя в полный рост, и стояла на столбике лестницы. Я несколько минут её рассматривал, потом эта женщина заставила меня подняться по лестнице и пройти ещё по одной длинной галерее и дальше потянула дверь, чтобы я вошёл. Дверь была заперта, она постучала, но никто не открыл. Тогда она вместе со мной быстро пошла к другой двери и попыталась её открыть. В этот момент я проснулся...
- Это был не сон мальчика! – Воскликнула Глория. – Это был фрагмент его воспоминаний! Я в этом глубоко уверена! Предполагаемый отец Каспара - великий герцог Баденский Карл Фон Фейербах заметил, что «большой-пребольшой дом» был, скорее всего, дворцом, который ребёнок запомнил столь цепко, что по его воспоминаниям можно было изобразить план здания. Комната с посудой могла служить кабинетом или столовой, как это было принято в королевских семьях - с буфетами у стен. Львиные головы, о которых говорил Каспар, также могли бы помочь, если бы потребовалось разыскать семью и дворец. Но самое интересное заключалось в том, что нигде в Нюрнберге Каспар Хаузер не смог бы увидеть ничего подобного. Переходя ко второй части своих рассуждений, фон Фейербах отметил, что долгое заключение для Каспара, быть может, было средством спрятать его, и таким образом спасти. Действительно, по воспоминаниям мальчика, его каморка была совершенно чистой, так что он всё время своего заключения ничем не болел. Там не было ни мышей, ни крыс, ни мух, ни даже пауков. Мальчик не нёс на себе никаких паразитов. Погрузив его в сон, тюремщик менял на нём одежду, стриг ему ногти и, возможно, мыл ребёнка, сколь то было в его силах. Сами рубашки, которые он носил в заключении, были, по воспоминаниям Каспара, куда белее и тоньше той, которую тюремщик заставил его натянуть перед путешествием в Нюрнберг. Кормили его мягкими белыми булочками с кориандром и укропом. Белый хлеб со специями действительно сложно было представить в качестве еды для бедняка. Хлеб этот был к тому же покрыт надрезами, чтобы ребёнку проще было разломить его на кусочки. Более того, неизвестный позаботился об игрушках. В камере у Каспара было два деревянных солдатика, деревянная собачка, а также разноцветные бантики, чтобы игрушки украшать. Неизвестный, практически единолично распоряжавшийся жизнью и смертью ребёнка, не имел бы никакой необходимости поступать подобным образом, желая погубить своего подопечного. Более того, куда проще было бы уничтожить его во младенчестве или добавить в воду несколько больше опиума, чем требовалось, чтобы его усыпить. Кроме того, тюремщику и самому, видимо, приходилось прятаться и еду для ребёнка приносить тайком, скрываясь от любопытных глаз, что и заставило его ограничиться простейшим - хлебом и водой. Этот же тюремщик не сделал мальчику ничего плохого, более того - Каспар относился к нему очень тепло и просил в случае поимки избавить от наказания. Из всего сказанного фон Фейербах сделал вывод, что речь идёт о тайном спасении, попытке уберечь ребёнка от убийц.
- Оставалось сделать последний шаг и ответить на вопрос, к какой из королевских семей Германии или соседней страны принадлежал по рождению Каспар Хаузер. – Задумчиво молвил Грант. - Для этого стоило принять во внимание тот факт, что открытое похищение наделало бы много шума и, безусловно, попало бы в газеты. Так как ничего подобного не произошло, ребёнка должны были считать умершим. Его, собственно, и отдали на смерть! Другое дело, что потенциальный убийца не выполнил приказ. Таким образом, речь шла о единственном королевском сыне, смерть которого открывала дорогу к престолу для родственника монарха, не слишком разборчивого в средствах для осуществления своего намерения. Чтобы не вызвать подозрений, ребёнка подменили на другого - мёртвого или умирающего, возможно, в тот момент, когда принц был реально болен. Незаконный наследник во избежание всякого риска для себя в будущем должен был разделаться с принцем! Но здесь его планам не суждено было осуществиться. И, наконец, фон Фейербах назвал единственную семью, которая могла удовлетворить всем поставленным требованиям: великий герцог Бадена - Карл и его жена, Стефания Богарне!!!
- Вот здесь мы и подошли к главной, и самой интригующей тайне всей этой истории! – Более громким, едва лине торжественным голосом произнесла Глория. - Карл Фридрих, маркграф, а позднее - великий герцог Баденский после смерти своей первой жены Каролины-Луизы Гессен-Дармштадтской вступил во второй, морганатический брак с Луизой Каролиной Гейер, баронессой фон Гейерберг 24 ноября 1787 года. Позднее супруг сделал её баронессой, и, наконец, - рейхсграфиней фон Хохберг. Под этим именем главная предполагаемая «злодейка» осталась в истории. На момент заключения брака жениху было 59 лет. В этом браке родилось четверо сыновей, при том, что молва упорно делала графиню фон Хохберг любовницей младшего брата герцога Людвига. Так или иначе, дети графини смогли бы унаследовать престол только в случае смерти всех законных наследников мужского пола, так как по законам страны женщины не могли занимать престол.
- Череду смертей открыл собой наследный принц Карл Людвиг Баденский, - продолжил Гранат, - погибший самым неожиданным образом во время поездки в Швецию. Карета, в которой он находился, перевернулась, и он оказался единственной жертвой инцидента. Престол унаследовал его сын, Карл Людвиг Фридрих, пользовавшийся репутацией пьяницы и дебошира. По настоянию Наполеона он женился на троюродной сестре пасынка императора Евгения Богарне - Стефании. В этом браке родились двое сыновей и три дочери. Первый сын родился 29 сентября 1812 года и умер 16 октября того же года при неясных обстоятельствах. По свидетельству кормилицы, её отпустили накануне домой, но после возвращения она обнаружила стражу у покоев мальчика, и её отказались пустить внутрь под предлогом, что он заболел. Мать ребёнка, Стефания, также не смогла пройти через этот кордон. Ей отказывали из опасений, что она сама может заболеть. Затем было официально объявлено о смерти ребёнка. Второй сын, получивший имя Александр, родился в 1816 году, но не дожил до года, при том, что все три дочери благополучно выросли, отличаясь отменным здоровьем.
- В 1818 году, в возрасте 32 лет, умер герцог Карл-Людвиг, - продолжила Глория. - И престол за отсутствием сыновей наследует его дядя Людвиг! 54-летний холостяк, имевший, впрочем, несколько незаконных детей. В 1830 году он умирает, (если верить народной молве, от яда), и престол занимает, наконец, старший сын графини Хохберг Леопольд - единокровный брат Людвига I. Кроме этих фактов, фон Фейербах обратил внимание ещё на определённое сходство в датах. Каспар якобы родился 30 апреля 1812 года. Старший сын Стефании также родился в 1812 году, и умер 16 октября, в то время как Каспар был отдан неизвестному якобы 7 числа того же месяца. Иными словами, письмо содержало в себе ключ к разгадке тайны. Что касается даты 30 апреля, то это день рождения младшего сына Стефании - Александра. Здесь фон Фейербах предположил, что неизвестный просто спутал даты рождения обоих братьев. Кроме того, фон Фейербах полагал, что нельзя сбрасывать со счетов ненависть графини фон Хохберг к Стефании, хорошо известную современникам, да и сами слухи, упорно связывавшие Каспара с баденским домом, не могли возникнуть просто так.
- Современные исследователи Элизабет Эванс и Генри Пис, - продолжил Грант, - сторонники королевского происхождения Каспара, попытались восстановить последовательность событий, случившихся накануне предполагаемого похищения. По мнению Писа, которое разделяют и другие исследователи, ребёнком, подменившим наследного принца, был сын Иоганна Блохманна, садовника в поместье графини Хохберг. Этот ребёнок был больной, нежизнеспособный или даже был отравлен. Подозрительным считается то, что именно в это время Блохманн получил пост старшего садовника и, соответственно, прибавку к жалованию. В семье Блохманнов было десять детей, но все или большинство из них умерли в младенческом возрасте. Эванс, в свою очередь, полагает, что ребёнок был куплен у крестьянки. Внимание, мисс Глория! Сейчас будет одна из главных тайн этой истории! Как похищали наследника! 15 октября графиня Хохберг, накрывшись с ног до головы белой вуалью, прошла в комнату кронпринца через потайную дверь в стене, специально для неё открытую. Безопасность операции обеспечивали доверенные слуги Людвига, Буркард и Зауэрбек. Но, несмотря на поздний час, графиню видел лакей, который, перепугавшись до смерти, принял её за Белую даму - призрак, по легенде, являвшийся перед смертью кого-нибудь из царствующей династии. Видел её также часовой, уверившись в том, что перед ним призрак, когда графиня исчезла в глухой стене.
- Кормилицу отпустили домой заранее. - Продолжила Глория. - Двум нянькам, нёсшим дежурство в комнате принца, загодя подсыпали снотворное, и графиня, беспрепятственно поменяв детей, передала кронпринца Зауэрбеку. Тот поспешил через тёмный парк к потайной двери, расположенной рядом с фазаньим вольером, и отдал его майору Хонненбергу, главе тайной полиции при Людвиге Баденском. Тот уже дожидался его в закрытой наглухо карете на улице Ринтайм. Убивать ребёнка, по мнению Писа и Эванс, никто не собирался. Поначалу его отдали на воспитание какой-то няньке или гувернантке, объявив, что младенец является незаконным сыном некой придворной дамы, чей грех нужно скрыть, во что бы то ни стало. После ребёнка перевозили ещё несколько раз. Возможно, какое-то время он находился в замке Фесте, недалеко от Нюрнберга. Воспоминания о посещении этого замка оставил барон фон Тухер. По его словам, Каспар вместе со своими опекунами оказался там 14 сентября 1828 года, пять месяцев спустя после своего первого появления. Поднявшись по лестнице, Каспар вдруг остановился перед стеклянными дверями, ведущими в один из залов, явно пытаясь что-то вспомнить. На вопрос фон Тухера, в чём дело, Каспар ответил, что видел подобные двери во сне. Фон Тухер подтвердил, что Каспар и ранее упоминал об этом сне, однако он не придал словам юноши особого значения. Кроме того, оказалось, что ему снилась и лестница, по которой они поднялись. Когда вслед за тем они вошли в зал, украшенный портретами, у Каспара начался судорожный припадок. Позднее, придя в себя, он сказал, что во сне «ему будто бы принадлежал такой дом».
- Далее Хаузер начал припоминать, - продолжил Грант, - что за дверью виднелась длинная анфилада комнат, все окна выходили на площадь, где находился фонтан. Стены комнат украшали огромные зеркала в золочёных рамах. Люстры свисали с расписных потолков этих зал. Рассказывая позднее о своём сне, он добавил, что ему также казалось, будто он лежит в постели, а рядом стоит женщина в жёлтой шляпе, украшенной пышными белыми перьями. Затем в комнату вошёл мужчина в чёрной высокой шляпе, со шпагой и крестом с голубой лентой на груди. В другой раз Даумер, расспрашивая Каспара о снах, спросил, что за герб он видел. Каспар не знал, что значит это слово. Неясно, объяснил ли ему Даумер, или сам Каспар решил, что речь идёт о «картинке», которая в его сне была укреплена на стене и видна, если войти в дверь. По памяти Каспар изобразил эту «картинку». Рисунок уцелел до настоящего времени, а изображено на нём животное, напоминающее льва, скипетр, скрещённые шпаги и крест. В 1929 году немецкий историк Фриц Клее отыскал нечто подобное в замке Бойгген на Рейне, по соседству с Базелем, о котором народная молва и раньше твердила, будто здесь и содержался в своём заключении Каспар.
- Предполагается, - продолжила Глория, - что Каспар был заключён в свою каморку, в 1816 году. В ноябре 1816 года неким рыбаком из местечка Гросскемпс из Рейна была выловлена бутылка с запиской на латинском языке. Содержание записки было следующим: «Тому, кто прочтёт это письмо. Меня содержат в тюрьме неподалёку от Лауфенбурга, на Рейне. Моя камера под землёй, и даже человек, занявший мой трон, не знает, где я. Большего я написать не могу, так как меня стерегут весьма жестоко и пристально». Подпись - С. Ханес Спансио. История эта попала в французские и немецкие газеты. Каспару было тогда около четырёх лет, и, по предположению Мэссона, именно это малопонятное событие испугало заговорщиков, которые посчитали необходимым окончательно спрятать ребёнка от чужих глаз. Уже в настоящее время Роберт Цингг поставил под сомнение «поэтическое» предположение фон Фейербаха, будто жизнь ребёнку сохранил раскаявшийся убийца. По его предположению, убивать Каспара никто и не собирался. Более того, семья Хохбергов видела в нём возможность для шантажа последнего герцога законной династии, получившего престол в результате преступления. Действительно, будучи ещё в расцвете сил, герцог Людвиг упорно отказывался от женитьбы, перечёркивая, таким образом, единственную для вымирающей династии возможность сохранить за собой престол. Так или иначе, удерживать Каспара в заключении уже не имело смысла, и его выпустили на волю, обучив фразе о кавалеристе. Каспару, таким образом, предстояло раствориться в баварской армии, которая как раз в то время пополнялась новыми рекрутами, и навсегда исчезнуть с исторической сцены. Однако судьба распорядилась иначе. Слухи о родстве найдёныша с баденской династией, источники которых так и не были найдены, встревожили нового герцога, и он отдал приказ убить найдёныша.
- Элизабет Эванс, продолжил Грант, - называет убийцу по имени! Это - майор Хоффенхефер, начальник тайной службы при рейхсграфине Хохберг и её детях. По её мнению, описание, сделанное свидетелями, довольно точно совпадает с его внешностью. Так это, или нет, сказать затруднительно. Однако, досконально известно, что архив Хоффенхефера после его смерти был выкуплен правящей династией и бесследно исчез. Во время революции 1848 года толпа забросала камнями дом потенциального «убийцы Каспара». История Каспара получила неожиданное подтверждение в 1924 году, когда немецкая писательница Клара Хофер приобрела в собственность замок Шлосс Пильзах неподалёку от Нюрнберга, где во время ремонта обнаружилась потайная каморка, вполне согласующаяся с описаниями Каспара. Позднее замок был перепродан ещё раз, и новые владельцы пожелали отреставрировать непосредственно каморку. 13 марта 1982 года, когда в неё вошли, на полу обнаружилась деревянная лошадка, по цвету и форме также согласующаяся с описаниями Каспара...
- Как по мне, то это одно из самых главных и важных доказательств того, что эта история на самом деле являлась такой, какой мы ее с вами, мистер Грант, представляем. – Грустно покачала головой Глория. – Окончательную точку в деле Каспара Хаузера было решено поставить с помощью ДНК-анализа. В 2002 году криминалисты исследовали образцы генетического материала, взятые со шляпы, брюк и пряди волос, до сих пор хранящихся в так называемой «фейербахской коллекции». Было взято 6 образцов, ДНК которых оказались идентичными между собой. Кровь для анализа дала Астрид фон Медингер - потомок Стефании по женской линии. Анализ проводился в Институте судебной медицины Мюнстера под руководством профессора Бринкмана. Результат оказался положительным! Цепочки ДНК совпали на 95 процентов!!! Таким образом, вероятность, что Каспар был действительно сыном Стефании, была настолько высокой, что фактически подтверждает, что все, о чем мы с вами только что говорили, мистер Грант, является не выдумкой, а истинной!!!
Огонь в камине давно погас, а Глория и Оливер долго еще сидели, и молча смотрели на остывающие угли…
Они еще и ещё раз переосмысливали то, настолько потрясающей таинственной и трагической была тайна, случившаяся много десятилетий назад, к которой они только что прикоснулись…

Эпизод третий
Герцог Людвиг, Людвиг Первый, великий герцог Баденский, в годы своего спокойного и безмятежного восседания на троне, вел размеренный и благочинный образ жизни. Все он делал неспешно, все у него было распланировано заранее, живя в сегодняшнем дне, он не терзал себя мыслями о том, что будет завтра.
Вот и нынешний погожий денек не предвещал ему, что именно сегодня произойдёт нечто, что случается далеко не каждый день, и что заставили его заволноваться. Ему казалось, что он все предусмотрел заранее. Не только узурпировал власть, но и всеми возможными методами устранил тех, кто каким-бы то образом мешал бы ему восседать на троне и всласть упиваться жизнью.
Он шел по саду, наслаждался покоем и тишиной, как вдруг на его пути появилась непонятно с откуда взявшаяся цыганка.
- Позволь мне погадать на твою судьбу милейший. – Донесся интригующий голос из-под сильно надвинутых на лоб пестрых цветных платков. Из-за них не было видно глаз цыганки. – Люди – существа любопытные! Всем интересно заглянуть вперед, и узнать, что же его ждет. Думаю, и тебе, милейший, хотелось бы поведать о тайнах твоего будущего бытия.
Герцог недовольно нахмурил брови.
- Пошла вон, прохиндейка! – Проворчал он недовольным голосом. – Знаю я вашего брата! Так и норовите обмануть или что-то украсть.
- Не собираюсь я ничего красть! – Удивилась незнакомка. - И денег у тебя не прошу за свое гадание! Может, я судьба твоя! И явилась к тебе специально, чтобы уберечь тебя от возможных невзгод. Чтобы предупредить тебя о опасностях, которые могут случиться в дальнейшем.
- Что за вздор?! – Пуще прежнего нахмурил брови герцог. – Какие могут быть опасности? Мои охрана и тайные службы работают достаточно исправно, для того, чтобы все предусмотреть заранее, и не допустить всевозможные опасности и невзгоды! Пошла прочь! А то прикажу тебя выпороть!
И великий герцог Баденский, чинной походкой, как и подобает человеку «великому», с надменным видом последовал дальше.
- Что?! – Услышал он за своей спиной рассерженный, и даже злобный голос. – Это ты меня, свою судьбу, гонишь прочь?! Ты сомневаешься, что я послана тебе свыше?! Так слушай же о случаях из своей жизни, которые никто, кроме тебя самого, и в твоей судьбы, знать не могли бы!
И цыганка скороговоркой выпалила в сердцах о том, что заставило высокомерного зазнайку вмиг остановиться. Она действительно поведала нечто такое, о чем, по мнению герцога, действительно никто не должен был знать!
Недовольство и гнев на его лице сменились растерянностью и смущением. Он попытался взглянуть в глаза незнакомки, но из-за надвинутого на них платков этого сделать было невозможно.
- Прошу прошения, но…
Однако, разгневанную незнакомку уже нельзя было остановить.
- Не желаю ничего слушать, милостивый государь! – Злобно цедила сквозь зубы цыганка. – Ты разгневал меня! Свою судьбу! Теперь не ты будешь говорить, а я! Послушай, что я тебе скажу! Я! Твоя судьба, и твоя совесть! Я не хочу на себе нести твои грехи! Поэтому требую, чтобы ты их искупил! Мы с тобой оба прекрасно знаем, какой страшный грех ты совершил! Узурпировал власть, отняв ее у законного наследника! Я не требую поступить полностью справедливо и вернуть ему власть! Я понимаю, что ты, властолюбец, не сделаешь это никогда! Но мне хочется облегчить участь того несчастного, чье место ты сейчас занимаешь! Я не хочу, чтобы он томился в неволе, терпя лишения и тесноту, только лишь из-за того, что тебе хочется скрыть следы своего преступления! Он может там томится всю жизнь, до старости! Это бесчеловечно! Это нужно прекратить сейчас же! Сию минуту!
Незнакомка топнула ногой, не желая слышать возражения!
- Ты сейчас же, сегодня, отдашь приказание, чтобы ребенка отпустили на свободу. – Продолжила цыганка, все еще пылая яростью. – Понятно, что просто так отпустить его ты не сможешь. Но пусть твои люди придумают ему другое имя, какую-то красивую легенду о его прежней жизни, которая вскроет настоящую правду о нем. Пусть он потеряется в толпе людей! В другом городе, в другом окружении. Но он при этом будет свободен! Сможет жить нормальной жизнью! Он не заслуживает неволи! Он ни в чем не провинился! Провинился ты, безбожник! Совершив преступление!
Цыганка подняла руки, раскрытыми ладошками махала в сторону оцепеневшего от всего происходящего герцога, словно посылала в его адрес незримые проклятия. В этот миг она была похожа на зловещего демона.
- Пусть мои слова звучать для тебя как заклинание. – Голос незнакомки звучал страшно и угрожающе. – Если ты тотчас исполнишь все, о чем я сказала, то править ты будешь долго, жить беззаботно! Но… Ежели ослушаешься меня и этот несчастный будет продолжать томится в неволе… То…
Задыхающаяся от переизбытка эмоций цыганка не смогла договорить фразу до конца. Впрочем, этого и не требовалась. Все было и так понятно!
С этими словами незнакомка повернулась и зашагала прочь быстрым шагом.
- Охрана! – Взревел герцог. – Кто-нибудь! Скорее сюда!
Услышав это, незнакомка резко свернула с аллеи пустынного сада, и тут же скралась за густой листвой деревьев и аккуратно подстриженных кустарников.
Крик хозяина дворца прозвучал настолько громко и отчаянно, что стражники появились почти сразу.
- Вот там она! Там! – Взревел взбешённый герцог. – Хватайте ее! Это дама! Женщина! Цыганка! Схватите ее непременно! Оцепить весь сад!
Переполох поднялся неимоверный! Герцог не сомневался, что таинственную беглянку сразу же доставят к нему!
Тем большим было его удивление, когда абсолютно все, кто участвовал в поисках, возвращаясь к нему, растерянно разводили руками:
- В саду ее нет, ваша милость…
- Как нет?! – Взревел узурпатор, метая гром и молнии. – Она ведь не могла далеко уйти! Ее непременно должен был увидеть кто-то из вас!
Тот факт, что посланница судьбы буквально растворилась в воздухе, напугал герцога не меньше, чем то, о чем она сказала! То, что он сначала принял как некие происки глупой прохиндейки, сейчас приобрело мистический ореол и говорило о том, что все очень и очень серьезно!
Дурное предчувствие овладело им. Горький комок предательски сковал горло.
- Вызовите ко мне немедля майора Хоффенхефера! – Взревел герцог. – Я буду ждать его у себя!
И он торопливым шагом направится во дворец.

Эпизод четвертый
Городской парк Ансбаха выглядел почти столь же пустынным, как и в свое время сад герцога. Двум мужчинам, шедшим по аллеям парка, казалось, что кроме них в этом районе парка никого не было. Они не догадывались, что притаившаяся за ветвями деревьев и кустарников дама в это время зорко наблюдает за каждым их движением, и старается не пропустить ни единого слова из их разговора. Особенно это касалось «человека в черном». Ради него, собственно, Глория Эванс и оказалась здесь. Ей во что бы то ни стало, нужно было воочию увидеть этого человека, и услышать его голос.
- Так вы подтверждаете, юноша, что вы и есть Каспар Хаузер? – Обратился человек в чёрном пальто с пелериной, в цилиндре, с усами и бакенбардами, к сопровождавшему его молодому человеку.
- Совершенно верно, Ваша милость! Это я! – Ответил тот.
- Вы должны дать обещания, - чинным голосом продолжил человек в черном, - что никому не расскаже о том, что вам предстоит узнать. Это касается тайны вашего высокого происхождения!
- Разумеется, ваша мыслить! Разумеется! – Голос заинтригованного парня звучал очень радостно. – Я даю такое обещание!
- Хорошо. – Удовлетворенно отчеканил человек в черном. – Тогда возьмите вот это… В нем кроется тайна, которая будет вам интересна…
С этими словами незнакомец протянул юноше кошелёк с пурпурными кистями. Но сделал при этом столь неловкое движение, что кошелек тут же упал на землю. Не подозревавший о подвохе и коварстве парень поспешно нагнулся за кошельком…
Глория резко отвернулась, чтобы не увидеть то, что будет дальше. А что именно случится в следующее мгновение, она прекрасно знала.
Она тихо и неслышно, чтобы не быть замеченной, удалилась вглубь парка, достала смартфон, и тихим голосом произнесла в микрофон заветные слова…

Эпизод пятый
Дворец герцога Людвига, Людвига Первого, великого герцога Баденского, поражал воображение Глории. Ей и раньше, в том числе и во время своих путешествий в прошлое, приходилось видеть немало роскошных домов, но этот восхищал особым шиком. Хотя, честно говоря, нашей героине было не до любований красотами дома. Она прекрасно знала, столь отъявленным мерзавцем и негодяем является хозяин этого великолепия, и столь нечестным и преступным путем это все ему досталось. Она отдавала себе отчет, что явилась сюда по совершенно иному поводу, поэтому сосредоточилась на том, чтобы выполнить свой план.
По задумке она должна была исполнять в доме герцога роль горничной, служанки, любой работницы, лишь бы быть вхожей в этот дом, и иметь возможность наблюдать за теми, кто является к герцогу с визитами.
Именно для этого она снова применила уже дважды использованный ею трюк. К счастью, от предлагаемых услуг служанки в доме герцога не отказались. И скромная и исполнительная работница с головой окунулась в дело.
Все шло хорошо. Единственный вопрос, который волновал Глорию, был один: не узнает ли герцог в новой работнице ту цыганку, которая в свое время повстречала его на аллее сада? Девушка надеялась на свой пестрый маскарадный цыганский костюм, на платки, которые закрывали ее лицо, и измененный голос во время их первой встречи.
Сейчас же выходило так, что и особой конспирации-то не требовалось. Хозяин дома был занят своими делами, и совершенно не обращал никого внимания на слуг. В том числе и Глорию. Что ее только радовало.
Вот и настал день, ради которого она и прибыла в этот дом. В течении всего дня наша героиня, если и посещала какие-то комнаты, то старалась в них не задерживаться. Она пыталась постоянно находиться или в коридорах дома, или не его подворье. Чтобы не прозевать приходов тех, кто является к герцогу с визитами. Впрочем, все ее не интересовали. Ей нужен был только один визитер! Человек в чёрном! Она прекрасно знала, как он выглядит, как звучит его голос. Не знала она лишь одного: явится ли этот человек в данный день, в этот дом, к герцогу?! Если такой визит случится, это даст ответ на главный вопрос всей этой эпопеи, которой так заинтересовалась наша неутомимая путешественница во времени.
Но гадать она не хотела. Нужно было просто внимательно смотреть и ждать! Что она и делала. Вовсю старалась изображать, что увлечена работой, но сама тем временем буквально не сводила глаз с ворот и входной двери, стараясь не пропустить никого, кто заходит на подворье дома, или во входную дверь самого дома.
Весь день прошел в немалом нервном напряжении. Когда дело начало клонится к вечеру, наша следопытка с огорчением для себя подумала, что все ее предположения могут оказаться неверными, и она, в итоге, может не дождаться нужного ей визитера.
Именно в это время в дом вошел и стремительно быстрым решительным шагом направился по коридорам к кабинету герцога знаковый Глории человек в черном!
Уже сам по себе этот факт говорил для девушки многое! Она почти получила ответ на вопрос, который так сильно волновал ее! Но все же неутомимая героиня нашего повествования решила сыграть свою роль до конца. Ей захотелось наверняка убедиться в том, что предположения ее оказались верными.
Она незаметной тенью последовала за новоприбывшим. И, как только о он скрылся за дверью кабинета герцога, она тут же сделала вид, что протирает пыль на этих дверях. Нетрудно догадаться, что в это время она вся обратилась в слух, стараясь услышать максимально много из того, что эти двое будут говорить в данной комнате.
- Дело сделано, ваша светлость! – Послышался до боли знакомый Глории голос человека в черном. – Я выполнил ваш приказ! Больше этот человек не сможет ничего взболтнуть лишнего. И, уж тем более, не напишет ни строчки своих паршивых пасквилей! Ну… Я имею в виду мемуаров. Где он ненароком может вспомнить и написать то, что было бы явно нежелательно.
На несколько секунд за дверью воцарилась звенящая тишина.
- А вы уверены, майор, что на этот раз вы точно довели дело до конца? Что он наверняка уже никогда не сможет заговорить?
- Уверен, ваша светлость! Четыре удара ножом… Четыре! Думаю, они навсегда закроют рот этому говоруну… И сочинителю пасквилей…
Любопытство – большая сила! Глории, конечно же, пользуясь столь уникальным случаем, хотелось задержаться возле двери еще хоть на какое-то время, с надеждой узнать еще что-то интересное. Но она в то же время прекрасно понимала, что все, что она ожидала услышать, она уже услышала! Прямо сейчас, в сию секунду, в сей миг, она получила полный ответ на вопрос, интересовавший ее! Оставаться здесь дальше уже не имело никакого смысла! В этом не было ни малейшей необходимости!
Тем более она помнила, с каким трудом ей удавалось вернуться назад из Буэнос-Айреса! Впрочем, это случалось и в нескольких других ее путешествиях в прошлое. Когда она промедлила с возвращением всего лишь на минуту, которая в итоге могла оказаться для нее роковой. Сейчас она ведь тоже подвергала себя неимоверному риску. Стоило кому-то заметить, что она подслушивает, тут же доложить об этом хозяину дома, и незавидная участь излишне любопытной служанки была бы предрешена. Если эти двое не пожалели особу королевских кровей, жестоко убив того, кто ничего не знал о их существовании, то можно только представить, что бы они сделали с девушкой, которой, после того, как она подслушала тайный разговор, теперь было известно практически все!
Понимая, что, добавившись своей цели, ей теперь нет смысла подвергать свою жизнь опасности, Глория оторвала ухо от щелки двери, и собралась уходить.
Именно в это время она ощутила на своем плече чью-то крепкую руку…

Эпизод шестой
Наверное, нигде в мире нет такого живописного берега, как в небольшом и уютном городке Флинт, расположенным в Северном Уэльсе, на берегу океана. Впрочем, это, скорее, берег залива, который стремительно расширяется, быстро перерастая в океан. Красоте и живописности этой береговой линии могут позавидовать многие города мира. Здесь есть и оборудованная и очень мило благоустроенная набережная. С перилами вдоль берега, со скамеечками, ровными асфальтированными дорожками.
Но не меньший восторг вызывают также и те участки берега, которые максимально сильно приближенные к природным ландшафтам. Городок рядом, на расстоянии едва ли не вытянутой руки, а ты идешь по тропинкам вдоль берега, и тебе кажется, что ты находишься на каком-то необитаемом острове. Где вокруг тебя дикая природа, еще раз природа, и ничего, кроме природы!
Автору этих строк удалось побывать на многих пляжах, многих морях, видеть много берегов. Но, поверьте мне: я нигде и никогда не видел большей красоты, чем берег напротив бесконечно уютного городка под милым названием Флинт! Райское место! Божественное место! Как по мне, то сюда нужно организовывать туристические маршруты со всего мира!!! Ума не приложу, почему до сих пор этого никто не делает???!!!
Глория Эванс и Оливер Грант долго и неспешно шли по набережной Флинта. Все это время Глория тихо и неторопливо, грустным голосом, рассказывала Оливеру обо всем, что ей удалось пережить.
Закончив свой рассказ, она остановилась, облокотилась на перила, и принялась долго-долго смотреть в водную гладь залива. Не проронив при этом ни единого слова!
Оливер тоже застыл в той же позе, что и она. Но все время чувствовал себя как на иголках, ожидая продолжения. Видя, что девушка и не собирается вернуться к разговору, он дипломатично прокашлялся.
- Вы прервали свой рассказ, мисс Глория, на самом интересном моменте… - Осторожно заговорил он. – Что же было дальше?
Глория продолжала молчать. Так долго, что это начало беспокоить Оливера.
- С вами все в порядке, мисс Глория? – Голос его звучал очень участливо.
- Со мной все в порядке, мистер Грант. Все хорошо… Только я не буду рассказывать о том, что произошло дальше…
Оливер вскинул брови от удивления. Девушка, понимая, что тот ждет от нее объяснения, тяжело вздохнула.
- Дальше произошло то, что заставило меня задуматься… А стоит ли и дальше мне совершать эти самоубийственные авантюры?! Эти игры с судьбой? Я перед герцогом разыгрывала якобы его судьбу… А сама со своей судьбой играю излишне опасные игры… - Она тяжело вздохнула. – Я не буду рассказывать, что было дальше. Не хочу… Не хочу! И все тут! Надоело! Я думала, что это будет самая легкая моя прогулка в прошлое… Я ведь ничего не меняла в этих событиях, не вмешивалась в их ход. Во всех случаях старалась максимально обезопасить себя. Как бы наблюдая за всем со стороны…
Она долго смотрела вдаль. Взгляд ее был и печальный, и безучастный. Какой противоречивой она была в это время…
- Меня смущает то, мистер Грант, что везде и всегда, во время всех своих визитов в прошлое, я сталкиваюсь с подлостью, грязью и жестокостью со стороны людей. Я не провожу какие-то научные опыты, не познаю что-то интересное и познавательное. Весь мой дар, вся моя энергия, все уходит на то, чтобы преодолевать препятствия, подлости и измены, которые утеривает мне не природа, ни стихийные бедствия или что-то иное! А сами же люди! Бесконечно подлые, жестокие, безнравственные… Их цинизм, жестокость, подлость не имеют границ! Случай с этим мальчишкой – яркое тому подтверждение. На какие невыносимые страдания обрек его герцог ради того, чтобы погреть свой зад на королевском троне! Это же уму непостижимо! Лучшие годы жизни провести фактически в собачей конуре… Как такое вообще возможно?! Как этот герцог мог спать, кушать, и кусок хлеба не становился у него поперек горла от того, что он совершил столь вопиющую подлость?! Если есть на свете высшие силы, есть Бог, то почему они допускают такую несправедливость?!
Оливер хотел было что-то сказать, но понял, что любые его слова были бы сейчас неуместными. Он видел, что девушке хотелось выговориться. И он давал ей такую возможность.
- Дело ведь не только в этом мальчике, - продолжила Глория. – Дело во всем народе, который стал жертвой правителя, не имеющего сердца! Почему люди позволяют тиранам и варварам править собою?! Неужели они настолько слепы и глухи?! Я думала, что такое варварство свойственно лишь дикому и мрачному средневековью! Но прошлый мой визит в прошлое в сибирскую тайгу на писки Тунгусского метеорита убедил меня в том, что сейчас все еще хуже, чем тогда! Впрочем, и визита вы прошлое не нужно! Досочно включить телевизор и все станет ясно! Вы только вдумайтесь в ту высшую точку абсурда, которое достигло сейчас человечество! Человек, если его вообще модно назвать человеком, развязал войну в соседней стране! Утопил ее в крови! А народ, вместо того, чтобы свергнуть тарана, поет ему хвалебные оды, выбирает его на новый президентский строк! Народ словно ополоумел! Клеит свастику на окнах своих домов, на дверцах своих автомобилей! Они что?! Лишились рассудка???!!! Приглашают на свои телевизионные голубые огоньки оккупантов, мародёров, убийц! Усаживают их на почетные места! Восхваляют их! Называют не Винами Тьмы, которыми они есть на самом деле, а Вонами Света… Все заискивающе аплодируют… Восхищаются убийцами… Люди сошли с ума!!!
Глория сжала от злости кулаки.
- Вы посмотрите, какой произвол твориться в этой стране! Чуть и не каждый день в этой варварской стане сажают в тюрьму, и при этом конфискуют у них имущество, тех, кто хотя бы слово сказал против войны! Мистер Грант! Против войны! Не призывает к войне, за что действительно нужно было бы не только в тюрьму сажать, а и расстреливать на месте, а говорит робкое слово против войны! Человек призывает к миру! Это же похвально! Это же должно быть в крови и в сознании каждого человека! А его… В тюрьму… Если это не бред, не идиотизм, не преступление портив своего де народа, то что это такое???!!! Это не просто преступное преследование инакомыслящих! Это самый настоящий разгул инквизиции!!!
Глория покачала головой, боль исказила ее лицо.
- Я, как человек, фактически переживший ад сожжения на костре инквизиции, имею моральное право так рассуждать, и сравнивать этих людей со средневековыми варварами! Я ведь помню лица людей из толпы, которые безучастно взирали на то, как языки пламени подбирались все ближе ко мне, привязанной к жертвенному столбу! Была полная площадь народа! Но никто… Слышите, мистер Грант?! Ни один из них не крикнул: «Что же мы делаем?! Мы люди или звери?! Как мы, народ, если мы считаем себя народом, достойным хорошей жизни, допустили, что варвары-инквизиторы взяли власть в стране и творят такие бесчинства?!» То же самое происходит и сейчас! Почему люди не свергают тиранов и инквизиторов, а цинично аплодируют им и с видом подхалимов, поют хвалебные оды? Как к этим существам можно применять понятие «человек разумный»?! Разве в его голове присутствует разум???!!!
Глория снова помолчала, тяжело вздохнула.
- У меня не выходит из головы мое предыдущее путешествие во времени в сибирскую тайгу на поиски Тунгусского метеорита. Невзирая на все трудности, то путешествие было для меня самым сказочным! Как много добрых людей меня окружало! Как гостеприимно они ко мне относились! Как хлебосольны и приветливы они были! А когда я возвратилась туда же спустя столетие, ужаснулась размаху коррупции, подлости и предательства! Эта страна сама себя загоняет в тупик… Нация стремительно деградирует. Опускаются на самое дно… Она делает все, чтобы потом целые поколения вспоминали о ней, как о самой подлой и циничной нации… Увидел бы их сейчас Фрол… Бесконечно добрый, четный, благородный и открытый человек! Он бы в гробу перевернулся… Он бы ужаснулся, спросил: «Что вы, потомки, а правильнее сказать подонки, сделали с моей страной?!»
Глория подняла голову навстречу веру. Он теребил ее волосы, она жадно вдыхала свежий воздух. Оливеру казалось, что она старается делать как можно более глубокие вздохи. Было такое ощущение, что ей не хватало воздуха.
- Ладно! Не будем больше об этом! – Вздохнула она. – Я еще подумаю, стоит ли мне снова отправляться в прошлое. Отмываться от очередной грязи у меня может больше не хватить сил. Пока же подведем итоги того, что сделано. В принципе, я добилась того, что хотела. Первое и главное! Я поспособствовала тому, чтобы бедного мальчика отпустили на волю! Если бы мне мое вмешательство, возможно, он всю жизнь сидел бы в той конуре! До самой смерти! Как железная маска. Второе. Я хотела точно убедиться в том, кто заказчик и кто исполнитель этого жутчайшего злодеяния. Я почти не сомневалась в том, кто есть кто. Но то были лишь предположения. Теперь же я об этом знаю точно. Напишите об этом в своих газетах, мистер Грант. Пусть все об этом узнают. А я… А я пока отдохну…
Взглянув на грустное лицо своей подруги, Оливер вдруг сказал более весёлым, твёрдым и решительным голосом.
- Я знаю, как лучше всего вам расслабится, отдохнуть от всего. Хотите, я оплачу вам круиз на самом крутом морском лайнере в мире? Поплаваете по океанам, посетите страны, отдохнете. Там все удобства! Плавающий город! С ресторанами и кинотеатрами. Большой бассейн на верхней палубе, много прогулочных палуб. Там вы точно надышитесь свежим ветром! Я же вижу, как жадно вы сейчас вдыхаете в себя свежий бриз. Вам не хватает воздуха…
- А что?! – Оживилась девушка. Она тряхнула головой, словно пыталась отогнать от себя наваждение. – Неплохая идея! Она мне нравится! Я могла бы согласиться. Но с одним условием…
- Это с каким же? – Голос Гранта звучал очень заинтригованно.
- Условие одно… Но важное… Отправиться в круиз вместе.. Вдвоем… Можно даже в одной каюте…
Оливер почувствовал, как земля начала уходишь из под его ног…
Теперь уже ему престало хватать воздуха…
Теперь уже он жадно начал хлопать ртом…

Дата окончания написания этого рассказа: 23 января 2024 года,
Место рождения рассказа: Великобритания, Северный Уэльс, Флинт, Болингброк Стрит 135.