Кровавая симфония

Глава 8

Молнии сверкали, освещая коридор, и раскаты грома эхом отзывались в ушах. Боун вздрогнул, осознав, что находится здесь, в том самом месте, которое ему снилось перед гибелью Хелен. Алексис замер, оглядываясь по сторонам. Если раньше его вела смесь любопытства и страха, то теперь Боун чувствовал, будто точно знает, зачем пришел. Хотя юноша не мог объяснить свои ощущения, он понимал, что это место связано с чем-то важным. Алекс взял подсвечник с почти догоревшими свечами с журнального столика и продолжил путь. Воздух был пропитан запахом протухшей крови. К его кроссовкам прилипали ошметки чего-то мягкого и скользкого, вызывая отвращение, к горлу подкатил ком, и юноша с трудом сдерживал тошноту. Отвратительный аромат был настолько сильным, что Боун закрыл нос и рот рукой, пытаясь защититься от его вторжения. Страх, словно холодный ветер, пробегал по его телу, делая каждый шаг тяжелее. Гул грома усиливался, пробуждая странные голоса. Шепот доносился из всех углов, постепенно превращаясь в хор невнятных слов. Силуэты, напоминающие клубы дыма, начали появляться в коридоре. Они сидели на маленьких креслах перед окнами, держа в руках кружки чая, и не обращали внимания на незваного гостя. Это было на руку Алексу, ведь его цель была уже близко. Перед ним снова возникла большая деревянная дверь.
Боун напрягся. Во рту резко пересохло. Голоса вокруг понемногу стихали. Или же ему так казалось. Юноша продолжал смотреть на дверь как завороженный. Он потянул дрожащую руку к округлой металлической ручке. Внутри него вспыхнули эмоции. Беспокойство и страх сменились пустотой. Алексис будто отстранился от самого себя, и его место занял кто-то другой. Это новое «я» было решительнее. Оно знало: если не открыть дверь, случится что-то ужасное. Нужно действовать быстро. Пальцы крепко обхватили ручку, готовая повернуть ее.
— Не открывай!
За спиной раздался звонкий женский голос. Сердце Алексиса пропустило удар. Он не мог вспомнить, где слышал его раньше. Этот голос уносил его в пучину прошлого, где царили тепло и уют. Боун медленно повернул голову. Там стояла она. Ее кожа была непривычно бледной, глаза впали, а скулы выделялись, показывая крайнюю степень истощения. Сын не мог узнать в ней свою мать.
— Прошу, милый, не делай этого, — мягко сказала она. Мама стояла от него на расстоянии вытянутой руки, но не приближалась. В ее глазах читались отчаяние и невыносимая боль.
Раздался глухой удар. За ним последовал крик. Тело Алекса дернулось, словно кто-то управлял им. Он крепче сжал ручку двери и повернул.
— Нет! — раздался крик матери. В глаза юноши ударил яркий свет.
Крики прекратились, а вместе с ними исчезал и коридор. Алексис почувствовал тепло, затем приятную прохладу. Но через мгновение боль пронзила его виски. Юноша с трудом открыл глаза. Свет ослепил его еще сильнее. Стиснув зубы, Алекс вдохнул воздух. Он лежал на заднем сиденье, а его голова свисала вниз. Корнелия, испуганная, одной рукой держала дверь, другой прикрыла рот. Она явно не ожидала, что, открыв дверь машины, Алекс вывалится наружу, как безжизненный мешок.
— Прости, прости! — причитала девушка, осматривая парня, надеясь, что он не сильно ударился.
— Я же говорил, не открывай. Еще мозгов лишиться.
Уорд подошел к ней и бросил короткий взгляд на Алекса. Его лицо все еще выражало раздражение, но оно уже не было таким явным. Он помог Боуну подняться и слегка похлопал его по плечу. Спина юноши на уровне копчика разболелась, готовая вот-вот разломиться пополам. Юноша решил немного размяться.
Солнце стояло в зените. Лучи, ещё хранящие немного тепла, пытались согреть землю, но ледяной ветер мешал им. Алексис застегнул куртку и поднял воротник. Он, обойдя машину, широко раскрыл глаза. Перед ним возвышался величественный замок, окружённый живописными пейзажами. Стены из белого камня придавали строению благородство и величие. За столетия они пережили немало испытаний: трещины и разрушенные арки окон говорили об этом. Плющ, оплетающий стены, подчёркивал древность замка, гармонично вписываясь в его архитектуру. Когда троица подошла ближе, кованые ворота с изящным орнаментом распахнулись. Их украшали затейливые узоры и изображения мифических существ. За воротами начинался небольшой парк с пышными кустарниками и цветущими клумбами. Тропинка из серого кирпича вела к мраморному фонтану, который прекрасно вписывался в окружающий ландшафт. После фонтана дорожка разветвлялась на несколько путей. В этом живописном месте звучал звонкий детский смех.
— Это…
— Что, никогда детей не видел? – пробормотал Уорд. – Школа-интернат Святого Киприана. Добро пожаловать. – затем он сделал паузу и усмехнулся. – Чувствуй себя как дома.
Алексис сжал кулаки. Лафт-младший вытащил из внутреннего кармана солнечные очки, надел их и с высоко поднятой головой пошел к школе. Этому выскочке за его слова не хватало хорошего удара по наглой физиономии. Корнелия раздраженно выдохнула. Она посмотрела на Алекса и протянула руку, словно маленькая девочка, готовая побежать и показать все прелести этого места. Юноша почувствовал себя неловко. Его напрягало отношение девушки, и ответил ей лишь кивком. Между ними повисла пауза. Корнелия смущенно покраснела, но потом пошла вперед. Боун последовал за ней.
Всю дорогу Алекса не покидало ощущение, что он уже был здесь. Пока они шли, он пытался вспомнить, где видел это место — в газете, новостях или на чьих-то фотографиях. Но сколько бы он ни напрягал память, ничего не приходило на ум.
Холл интерната был огромен. Раньше здесь, наверное, жил дворянин, подумал Боун, оглядывая помещение. Глаза разбегались от обилия деталей. Высокий потолок, массивные колонны, изысканная резьба на стенах и гобелены с историческими и мифологическими сценами. Мраморный пол с замысловатым узором. Вдоль стен — удобные диваны и кресла из тёмного дерева. Мягкий свет канделябров и светильников создавал тёплую и торжественную атмосферу. Не школа, а музей. Боун мог бы часами рассматривать всё вокруг, но голос Корнелии отвлёк его:
— Алексис, познакомься с мисс Лагертой Дарси, заместителем директора и одним из лучших учителей.
— О, благодарю за комплимент, — женщина улыбнулась и прикрыла рот рукой.
Алексис смотрел на женщину снизу вверх. Она была высокой и худой, что придавало ей уверенности и грации. Чёрное платье облегало фигуру, доходило до горла и было украшено кожаным поясом с амулетами. Её русые волосы были собраны в толстые косы. Юноша вспомнил сериал, который смотрел с Хелен. Там речь шла о скандинавских воинах, и причёска женщины напомнила ему образы из фильма. Имя тоже подсказывало, что она из этих мест. Лагерта держала спину прямо, подчёркивая осанку, и мило улыбалась.
— Рада встрече, Алексис. Наша школа не заменит тебе дом, но ты всегда можешь считать её своим временным пристанищем.
Алексис смотрел в её серые глаза. Смущение или стыд заставили его отвести взгляд и спрятать руки за спину, как провинившегося мальчишку.
— Не обращайте внимания, Лагерта, — вмешалась Корнелия, пытаясь разрядить напряжение. — Он всегда немногословен.
Дарси чуть улыбнулась, показав ямочки на щеках.
— Те, кто впервые сюда попадает, обычно молчат, — сказала Лагерта, взглянув на юношу. — Пойдём, покажу тебе комнату.
Алекс хотел возразить, но Корнелия мягко подтолкнула его к Лагерте. Та, с ласковым прикосновением, повела юношу к лестнице. Что за таинственная сила вела его по этому зданию и кто на самом деле была эта Лагерта? Её шаги казались широкими, но, возможно, это из-за разницы в росте. По коридору мимо пробегали дети лет семи-восьми. Алекс приподнял брови и нерешительно спросил:
— Госпожа Дарси, что это за школа? Точнее... эм...
Он подбирал слова, стараясь не звучать резко. Боун не любил говорить о сиротах и неблагополучных семьях. Не потому, что презирал их, а потому, что сам был в похожей ситуации. Жалость, которую он испытывал при виде таких детей, могла мгновенно превратиться в ненависть. Он знал: в его жизни были те, кто смотрел на него с этим липким, неотмывающимся чувством, и ощущение настолько противное, что хотелось окатить себя бензином и поджечь.
Лагерта заметила странность в его голосе. Она тепло улыбнулась и ответила:
— Здесь живут дети, отмеченные самими богами. Их дар — сокровище для нашего мира. Многие тут с рождения.
Они шли мимо большой комнаты с прозрачной дверью. В ней стояли маленькие кроватки, вокруг которых суетились девушки в белых халатах и ученицы постарше. Алекс почувствовал, как сердце сжалось. Он всегда думал, что ни одна мать не бросит своего ребенка. Такие малютки становились сиротами только по ужасной случайности. Но разве может она оставить на произвол судьбы свое создание? Оставить свое дитя из-за дара? Это было выше его понимания. Лицо Дарси тоже изменилось.
— Не жалей их, мальчик. Рано или поздно они все равно оказались бы здесь. — В голосе преподавателя прозвучала грусть.
— Лучше так, чем потом наткнуться на неприятную находку, — сказал Боун.
Лагерта обернулась и коротко кивнула.
Поднявшись на третий этаж, заместитель директора открыла самую первую дверь. Это была комната. Небольшая, но на удивление довольно уютная. Комната была наполнена мягким светом, который проникает сквозь большие окна, обрамлённые лёгкими занавесками. Справа от первой кровати, которая была завалена какими-то коробками, стоял большой стеллаж. На нем стояли старинные книги в кожаных переплетах и разнообразные гримуары с манускриптами. Прямо у окна стоял письменный стол, покрытый темно-зеленым сукном, на котором были разложены карты звездного неба и магические символы. У стены с левой стороны, где находилась соседняя кровать, располагались навесные полки с горшками растений: здесь и высокие деревья в кадках, и пышные кустарники, и разнообразные цветы. На подоконнике перед столом тоже стояло несколько горшков с цветущими растениями, а в воздухе витал лёгкий аромат трав и старых книг. Здесь было место, где переплетались магия и природа, создавая уникальную атмосферу. Было приятно и спокойно.
— Ты будешь жить здесь какое-то время, — Лагерта оглядела комнату и ободряюще похлопала Боуна по спине. — Я сказала Яношу о твоем приезде. Он очень добрый парень. Уверена, вы подружитесь.
— В этом я сомневаюсь, госпожа Дарси.
За спиной заместителя и Алекса, державшего в руках толстый гримуар, стоял невысокий молодой человек. Худой, с огромными круглыми очками на пол-лица, которые он постоянно поправлял. В них он выглядел неуклюже. Парень оценивающе посмотрел на Алекса и прошел в комнату. Алексис, в свою очередь, взглянул на женщину. Та улыбнулась и, пожелав удачи, вышла. Боун снял с плеча рюкзак и бросил его на кровать под цветочной полкой. В комнате повисло напряжение. Алекс нутром чувствовал, что их соседство не сулит ничего хорошего. Юноша вытащил из кармана телефон и вышел из комнаты.
Коридоры были залиты светом. Огромные окна от пола до потолка пропускали достаточно тепла. В помещении было даже жарко. Юноша подошел к одному из окон, которое выходило на небольшой парк. Его волновали сроки пребывания здесь и то, когда он сможет вернуться домой. Пальцы набрали знакомый номер, и послышались гудки. Он звонил Драгомиру. Что с ним? В порядке ли он? Сердце замерло. В этот момент все остановилось, только гудки продолжали эхом отдаваться в ушах. Они казались бесконечными, и напряжение нарастало. Алексис вздрогнул, когда заговорил автоответчик.
— Надеюсь, с тобой всё хорошо, — тихо сказал юноша автоответчику и повесил трубку.
На душе стало тоскливо. Узнать о дяде можно было только у Корнелиуса, но тот уехал, даже не попрощавшись, когда его дочь провожала Алекса в интернат. Обидно. Возвращаться в новое жилище не хотелось. Посидеть в четырёх стенах он ещё успеет. Внезапно в нём проснулся интерес.
Когда они шли сюда, Боун чувствовал себя спокойнее, чем дома. Юноша посмотрел в окно и увидел завораживающую картину. Две девочки шли по тропинке с корзинками и пледом. Блондинка махнула правой рукой, и плед расправился, словно по волшебству, улегшись на лужайку. Махнув левой, она отправила корзинку на место трапезы, и содержимое разложилось по тарелкам. Её подруга, шатенка, что-то сказала блондинке. Та посмотрела на дерево рядом и, подойдя к стволу, прижалась к нему. Дерево мгновенно раскинуло ветки, укрыв их от солнечных лучей. Алекс прижался к окну, словно хотел рассмотреть каждую деталь происходящего, не заметив, как кто-то подошёл.
— Ты выглядишь как дикарь, — сказал сосед Боуна. — Никогда не видел магии?
Боун нахмурился и с пренебрежением посмотрел на него. Парень был ниже его на полголовы, от чего выдавил краткую усмешку.
— А ты как человек, который не понимает, что такое такт, — ответил Алексис, скривив бровь.
Эта компания была ему неприятна. Юноша чувствовал от Яноша высокомерие. Боун выпрямился. Он набрал воздух через нос и отошёл от окна. Когда новоиспечённый сосед скрылся за углом, Алекс расслабился и направился в комнату.

***

Алексис всё ещё не мог успокоиться. Внутри что-то сжимало его, как тяжёлый камень. Вернувшись в комнату, он разобрал вещи. При этом пришлось потеснить Яноша, который раскидал свои пожитки по всем шкафам. Одежды у Боуна было немного, и хватило двух полок. Из кармана куртки он достал фотографию Хелен. Рана, затянувшаяся тонкой плёнкой, снова открылась воспоминаниями. Стало тяжело. Боун опустился на кровать, сжимая в руках маленькое совместное фото. В голове пронеслось: «Стефан Ремес мёртв». Руки затряслись, пальцы сильно сжали бумагу, сминая её.
«Этот подонок не получил наказания. Он просто умер, не испытав той же боли, что и она».
Несправедливость разрывала его на части. Сердце сжималось так сильно, что каждый вдох давался с трудом. Алекс никогда не был религиозным, но в этот момент он мог надеяться только на то, что там, на небесах, этого монстра заставят испытать все те муки, которые пережила Хелен. Погруженный в свои мысли, юноша не обратил внимания, как в комнату вошел Янош.
— Ты хоть спросил, можно ли трогать мои вещи? — возмущенно воскликнул парень, оглядывая шкаф.
Алекс не поднял головы. Он лег в постель, сжимая фотографию. Янош прищурился и, разозленный, начал разбирать свои полки. Парень что-то бубнил себе под нос, но Алексису было все равно. Укутавшись в плед, он свернулся в клубок, чувствуя ужасную слабость и усталость от всего: чувств, мыслей и самого себя.

***

Проснувшись от лунного света, Боун ощутил резкую боль в голове. Сосед тихо сопел, нарушая тишину. Алекс сел, но боль не утихала, а перед глазами всё плыло. Уснуть было невозможно. Он поднялся и, пошатываясь, пошёл к медпункту.
Коридоры интерната были погружены в полумрак и гробовую тишину. Она казалась почти осязаемой и обволакивала пространство, не оставляя места для лишних звуков. Здесь юноша слышал только биение собственного сердца. Парень шёл, потирая глаза. Понемногу они привыкали к темноте, и чёткость вернулась, как и осознание того, где он. Алекс невольно задержал дыхание, когда увидел сидящую на ступеньках девушку. Она плакала, но не издавала ни звука. Юноша двигался осторожно, будто боялся спугнуть её. Чем ближе он подходил, тем больше ощущал своей кожей тепло, которое источала девушка. Боун долго решался. Его рука была на весу, в ожидании коснуться хрупкого женского плеча. Но когда девушка обернулась, Алекс застыл в оцепенении. Лунный свет, просачиваясь сквозь окно, выхватывал из тьмы её бледное лицо – маску былой красоты, теперь тронутую печатью вечности. Её глаза, когда-то напоминавшие зелёные луга, полные жизни, сейчас мерцали призрачным огнём.
— Хелен? — прошептал Алексис. Его голос дрожал, как осенний лист на ветру. — Но… Как?
Она улыбнулась. Улыбка была прежней, но тепла в ней уже не было. Слабая, мимолетная, как прикосновение крыла бабочки. Хелен поднялась с холодной ступеньки и протянула руки к юноше. Алексис схватил ее и крепко прижал к себе. Его сердце колотилось, как птица в клетке, хотя до этого было спокойно.
— Я так скучала, — тихо сказала девушка, гладя Боуна по медным волосам. — Мне было так одиноко здесь. Тут так холодно.
— Тебе нечего бояться. Всё будет хорошо. Я больше не оставлю тебя. — Алексис уткнулся носом в ее волосы, вдыхая знакомый аромат. Алексис целовал холодные ладони Хелен, словно пытался отогреть заледеневшие крылья бабочки, случайно залетевшей в зимнюю бурю. В его прикосновениях было что-то отчаянное, как у путника, нашедшего последний уголек тепла в остывающем костре. Губы скользили по коже, вымаливая у безмолвных пальцев прощение за все невысказанные слова.
Алексис не мог справиться с эмоциями. Его переполняла радость, смешанная с обжигающей болью. Она мертва. Но перед ним стояла целая и невредимая Хелен, как будто той ужасной ночи не было. Девушка подняла на него глаза и осторожно коснулась его щеки.
— Пойдём со мной, — прошептала она. Её губы коснулись его губ, и по телу Алекса пробежала дрожь.
Этот зов был так сладок. Желание готово исполниться в одночасье. Осталось только решиться. Их губы слились в жадном, чувственном поцелуе. В этом мгновении переплелись любовь, тоска и отчаянное желание быть вместе. Руки Хелен спускались ниже, и Алекс уже готов был потерять себя, как вдруг почувствовал резкую боль. Он отстранился от неё и увидел, как её ладонь прошла сквозь его живот. Горячая кровь испачкала футболку и каплями падала на пол.
— За...что? — Кровь заполняла рот, боль растекалась по телу, заставляя Алекса закричать. Хелен улыбнулась и снова коснулась его щеки.
— Так будет лучше. — сказала она - Так мы будем вместе.
Алекс посмотрел на рану. Рука исчезла и Хелен растворилась в воздухе. Он упал на колени. Кровь не останавливалась, текла рекой. Перед глазами все расплывалось, сосредоточиться не удавалось. Где-то вдалеке слышались голоса. Может, кто-то придет на помощь? Кто-нибудь? Алекс пытался что-то сказать, но из горла вырывался только тихий шепот. В голове все кружилось, как на карусели. Тело стало тяжелым, и его поглотила непроглядная тьма, в которой слышался далекий зов.
— Это же сумасшествие, — пробормотал юноша, схватившись за голову.
Преодолевая боль, он поднялся с койки, шатаясь, будто пьяный, и направился к двери. Его взгляд цеплялся за отражения: бледный, взъерошенный, с тёмными кругами под глазами, он выглядел ужасно. Алекс потянулся к ручке двери, но она выскользнула из пальцев. На пороге стояли Лагерта и Корнелиус. Глаза женщины блестели от слёз, а маленький курносый нос был покрасневшим от частых всхлипов. Она крепко обняла юношу и быстро произнесла:
— Слава богу! Слава богу, ты жив.
Алексис, чувствуя укол смущения от столь внезапного проявления материнской ласки, неловко похлопал госпожу Дарси по спине. От нее исходил аромат моря и дыма костра, который когда-то давно были для Алексиса синонимом дома, безопасности, хоть сейчас и не чувствовалось ни того, ни другого. Тем временем доктор Лафт стоял в стороне и не спускал глаз с юноши. Взгляд его был непроницаем, как застывшая гладь озера под ледяным ветром. В его глазах плескалось что-то, что Алекс не мог прочитать. Может, это укор, подозрение или, возможно, банальная усталость.
— Лагерта права. Ты жив — это главное, — наконец проронил доктор. Голос его звучал сухо, как шелест листьев под ногами. — Но нам все равно нужно поговорить.
Слова звучали как приговор, обрушившийся на Боуна тяжестью свинцовой тучи. Что ему сказать? Не посчитает ли его сумасшедшим, если скажет, что на него напал призрак? Лагерта, почувствовав напряжение между мужчинами, отстранилась. Она отошла немного дальше от стоящего Корнелиуса, сомкнув ладони в «замок» на груди.
— Господин Лафт, будьте к нему снисходительны. Он ведь не оправился совсем.
На лице женщины все яснее проявлялось беспокойство. Голос дрожал, будто заместитель директора вот-вот заплачет. Алексис повернулся, чтобы вернуть обратно к своей койке, размышляя, как им преподнести свой рассказ. Но это лишь затягивало его мучения. Доктор и госпожа Дарси сели на соседнюю кровать, Алекс, набрав в грудь воздуха, выпалил всё как на духу. Он и сам не верил в то, что рассказывал. Вся история звучала абсурдной, но она была реальной.
Корнелиус почесал подбородок, его взгляд стал задумчивым, словно он пытался разгадать сложную головоломку.
— Алексис, ты уверен, что это была Хелен? Что это был именно призрак, а не плод твоего воспаленного разума? – спросил доктор, стараясь подобрать слова как можно мягче.
Алексис вздрогнул.
— Доктор, я ее видел! Я чувствовал ее ледяные прикосновения! Видел ее лицо. Это была она — моя Хелен. — Юноша не мог сдержать слез, которые наворачивались на глаза. — Но она была другой. Словно тень самой себя.
Голос юноши дрожал, вспоминая пережитое.
— Милый, — мягко сказала Лагерта. Она встала и подошла к нему, осторожно взяв за руку. — Не думай, что мы тебе не верим. Но стены здания защищены изгоняющими рунами. В этой школе не может быть призраков. Они бы не смогли преодолеть барьер.
Юноша распахнул глаза. Холодный пот выступил на лбу. Призрак Хелен стоял перед ним. Он помнил её улыбку, её глаза. Неужели это лишь плод его воображения? Но откуда тогда боль, которая становилась всё сильнее? Комната начала кружиться, и парень пошатнулся. Лагерта заботливо уложила его в постель, не скрывая тревоги. Корнелиус, казалось, не обращал внимания на состояние Алекса. Он посмотрел на юношу, но ненадолго. Его рука скользнула в карман медицинского халата, и достала телефон. Пальцы быстро двигались по экрану.
«Кому он пишет? Дяде? Или...» — мысли Алекса метались, но он не мог ни на чем остановиться. Боун лежал беспомощно и потерянно, а в голове звучал один вопрос: что происходит и когда это закончится?
Госпожа Дарси присели на край койки. Она осторожно гладила юношу по ноге, словно пытаясь успокоить его. На мгновение она закрыла глаза, а её губы беззвучно шевелились. Она молилась. Её молитва была направлена к Богам, которые могли бы помочь несчастному мальчику.
Корнелиус поднялся с соседней койки.
— Ситуация изменилась, — сказал он. Его ярко-голубые глаза больше не выглядели так устало, как несколько часов назад. Теперь он снова был похож на того доктора Лафта, которого юноша знал. — Отдохни. Твой дар уже начал действовать. Чтобы полностью восстановиться, тебе нужно просто поспать.
— Боюсь, граф Лафт, юному одаренному придётся отвлечься от лечения. Его Светлость хочет его подробно расспросить о случившемся.
На пороге палаты появилась девушка. Её голос, холодный и твёрдый, словно ледяной ручей, прорезал тишину комнаты. Тёмная фигура казалась тенью, вышедшей из самой ночи. Сиреневые глаза внимательно осмотрели всех присутствующих, оценивая каждого.
— Леди Лайза? — удивленно выдохнул Корнелиус, внимательно разглядывая девушку.

— Ты чего, старик, наша благородная госпожа здесь не одна, — вмешался другой гость, появившийся в дверях лазарета. Алексис сразу узнал его.
— Рэйвен… — вырвалось у него.
Лайза бросила на своего спутника недовольный взгляд. Рэйвен усмехнулся и пожал плечами.
— Не думал, что ты запомнишь мое имя, — в его голосе прозвучала насмешка. Его рубиновые глаза, похожие на тлеющие угли, буравили Алексиса, заставляя того нервничать. Алексис переводил взгляд с одного гостя на другого, чувствуя, как воздух в комнате становится все более напряженным. Рэйвен, явно наслаждаясь ситуацией, ухмылялся еще шире, словно подстрекая всех к конфликту. Его взгляд говорил: «Давайте, выплесните эмоции!» Гнев начал закипать в Алексисе, как лава, но он усилием воли сдержался, понимая, что сейчас не место для разборок.
Лагерта внезапно вскочила со своего места.
— Мальчик только пришел в себя. Он чудом выжил. О каких допросах может идти речь? — взволнованно проговорила женщина, прижав руку к груди. Дарси встала перед Алексом, закрывая его собой и пряча от сиреневых глаз.
— Тебе лучше следить за языком, норманнская шлюха. Если не хочешь оказаться на костре, как твои сестры, — прорычал Рэйвен, доставая из-за пазухи мундира нож. Холодное лезвие блеснуло в свете ламп, как застывшая луна. Женщина оскалилась, готовая наброситься на обидчика.
— Рэйвен, успокойся. Мы здесь не для этого, — прозвучал голос позади. Слова подействовали на него как холодный душ. Он тут же сменил выражение лица, превратившись в послушного телохранителя. Но в его рубиновых глазах все еще тлели искры неприязни.
В дверях лазарета возник мужчина. Почти седой, с глубокими морщинами на лице. Но назвать его старым было сложно. Он был высок и широкоплеч. Его пронзительный взгляд медленно скользил по палате. Трость в руке стучала по полу, как метроном, отсчитывая секунды уходящего времени. Этот стук эхом разносился по тишине, заставляя Алекса вздрагивать. Мужчина остановился напротив юноши и посмотрел на него с особой пристальностью. В его глазах читалась не только жажда увидеть талантливого человека, но и нечто большее, что Алексис мог принять за надежду. Он наклонился, и его очки-половинки отразили тусклый свет лампы, как два маленьких солнца.
— Здравствуй, Алексис, — хрипло сказал он. — Как ты себя чувствуешь?
Боун выпрямился. Он перевел взгляд на Корнелиуса, который едва заметно кивнул ему в знак одобрения. Парень заметно волновался и чувствовал себя смущенно. Мужчина, заметив это, тихо рассмеялся и потрепал Алекса по волосам.
— Не бойся, мальчик. Ты знаешь, кто я?
— Л-лорд-протектор? – неуверенно проговорил Алексис.
Боун поднял глаза и увидел улыбку лорда-протектора. Она была как солнечный луч, пробившийся сквозь грозовые тучи. Эта улыбка вселяла надежду и успокаивала. Алексис выдохнул, пытаясь унять дрожь в коленях.
— Зови меня Аластаром. Ни к чему этот фарс. Тем более уже скоро я лишусь этого статуса. – с усмешкой произнес мужчина.
— Ваша светлость, не стоит так говорить. – Лайза шагнула вперед. Ее нахмуренные брови и сжатые губы выдавали крайнее недовольство. Но Аластар лишь слегка махнул рукой, останавливая ее. В его усмешке чувствовалось снисхождение к ее излишней строгости и приверженности правилам.
— Это шутка, — с хитрой улыбкой сказал он. — Лайза — сторонница порядка и дисциплины. Не обращай внимания на её брюзжание.
Алексис почувствовал, как напряжение исчезло, уступив место непринужденному общению. Перед ним стоял не высокомерный человек с высоким статусом, а уставший от власти. Это сделало Аластара живым, зажег искру надежды в сердце юноши на малейшее спокойствие.
— Расскажешь, как ты встретил мисс Хелен Улару, мой юный друг? - Аластар внимательно посмотрел на юношу.