Кровавая симфония Глава 10

Алексис шел по широкой тропинке, упиваясь ласковым солнцем последних теплых дней. Закатное небо пылало багрянцем и золотом, а облака подсвечивались призрачной фиалковой дымкой. Корнелия порхала впереди, подобно бабочке, танцуя по неровным плитам и красуясь перед своим единственным зрителем, будто соревнуясь в великолепии с самим закатом. Ее синие глаза вспыхнули ослепительным блеском, что юноша замер на месте, не в силах оторвать взгляд. В груди вдруг стало тесно, будто весь воздух скопился возле фигуры девушки, заставляя подойти к ней почти вплотную. В ответ на его завороженный взгляд, Корнелия кокетливо прикрыла веки и продолжила идти к увитой цветами беседке.

Она была небольшой, высеченной из серого камня с нотками античного стиля. Ее колонны, облагораживая временные трещины, обвитые цветущей лозой. За самой беседкой расплескалось небольшое поле, трава на котором уже успела приобрести цвет расплавленного золота. Недалеко виднелась тоненькая тропинка, ведущая в чащу хвойного леса. Боун и не замечал, что вокруг школы-интерната располагалось столько темное и загадочное место. Хотя это и понятно, из-за таких насыщенных дней мало что сможешь заметить. Корнелия Лафт встала напротив застывшего Алекса, не снимая улыбки с красивого личика.

— Я оставлю тебя. Если захочешь вернуться, то иди вон по той тропинке, а затем сверни направо, — проговорила она.

Пальцы ее дрогнули, потянувшись к его плечу, но так и застыли в нерешительном жесте, не коснувшись ткани. Корнели словно испугавшись, отдернула руку и, не оглядываясь, ушла, оставив Алекса наедине с терпким чувством горечи, обжигающим легкие, будто первым морозцем.

«Надо было сказать иначе…» — пронеслось в голове.

Боун сел на холодную каменную скамью и осмотрелся. По виду и не скажешь, что эта беседка пользуется популярностью среди обучающихся. Вокруг было пустынно, ни единой живой души. Лишь тихий шелест листвы наполнял пространство. В этом месте хотелось только одного – спокойствия, которого так не хватало. Раны уже затянулись, как и говорил доктор Лафт. Юноша уже и забыл, как день назад корчился от резких болей при каждом движении, а сегодня полон сил и энергии встал без какого-либо дискомфорта. Однако в глубине у него осталась одна – самая кровоточащая рана. Образ Хелен, пришедший к нему в тот вечер, не оставлял его даже во снах. Было больно вдвойне от мыслей, что даже после смерти он не сможет искупить свою вину и спасти. И ему не было важно, иллюзия происходящее или нет. Это все равно приносило юноше сильную мучающую боль куда похлеще заживших ран. Алексис закрыл глаза, понемногу пытаясь перевести дух. Аромат цветов, сладкий, почти пропадающий, пробуждал в нем нечто иное – маленький лучик света в кромешной тьме. Боун чувствовал, как тяжесть медленно сползала с его плеч, оставляя место для крохотной надежды. Надежды на то, что всё может быть хорошо и то, что произошло, не более чем сон, просто сном. Ужасно странным, затянувшимся и до жути омерзительным. Но чем больше юноша вдыхал аромат цветов, тем яснее понимал, что жестокая реальность еще не раз отыграется на нем.

Рука сама потянулась в карман куртки. Алекс уже и не мог точно вспомнить, сколько раз набирал цифры номера телефона дяди и сколько раз слушал одну и ту же фразу: «Абонент вне зоны сети». Пальцы скользили по экрану снова и снова, но заветного ответа юноша так и не услышал. Тревога стала для него постоянной гостьей. Она сжимала ему грудь каждый раз и резко отпускала, оставляя глубокие шрамы.

— Надеюсь, ты жив, старик. – тихо произнёс Боун, облокотившись к каменной колонне.

Он смотрел вдаль, видел, как последние лучи поднимали землю, оставляя багровые пятна, как кроны деревьев блестели изумрудами, а затем поглощались тенью. Понемногу холодало. Поднявшийся ветер проник под одежду Алекса, отчего тот вздрогнул. Неприятно, когда что-то нарушает зону комфорта. Юноша застегнул куртку, спрятав руки в карманы. Нужно придумать план, как уйти отсюда, размышлял он. Никто толком не объясняет, что от него хотят, так и еще это лорд-протектор. Его посещало чувство стыда. Ведь перед их встречей юноша представлял себе безумца, сумасшедшего старика, который будет ему твердить о предназначении, а когда все же встретился с ним в лазарете, то не мог и посметь более думать о лорде в таком ключе. Когда юноша говорил, то внимательно слушал, не перебивая. В диалоге показывал себя понимающим и заботливым. Алексис уловил себя на мысли, что таким был когда-то Драгомир. Еще до смерти матери. Однако ни поведение, ни доброжелательность лорда-протектора не могли объяснить юноше то, что ему удалось видеть. Как зажили раны? Может ли это быть чудесным эффектом лекарств или же просто он сходит с ума?

Юноша взвыл и прикрыл лицо рукой. Ответы не приходили, оставляя его разум в смятении. Страх сковывал его цепями, кидая в пропасть неуверенности самому себе, балансируя, как акробат, между реальностью и безумием.

— И долго ты так страдать будешь? Чем быстрее примешь правду, тем легче станет жить. В противном случае простые смертные посчитают тебя психом и упекут куда подальше.

Алекс оттопырил пальцы, позволяя себе увидеть говорившего. Перед ним стоял тот, кого видеть юноше хотелось меньше всего. Янош Георге нависал над ним, как голодный ястреб. Игра света в стеклах очков скрывала направление его взгляда, но Алекс ощущал этот пронзительный, ледяной взгляд, спрятанный за массивной оправой. Не выдержав напряжения, он скрестил руки на груди, выдавая свое волнение нервным постукиванием носка ботинка по плитке.

— Тебе какое дело? – бросил Боун, убрав с лица ладонь. – Да и какого черта ты тут делаешь?

— Что-то не припомню, чтобы эта беседка была твоей собственностью.

Боун поёжился, но скорее от холода, нежели от пристального взгляда Георге.

Юноши молчали. Уже начало темнеть. Лучи закатного солнца зашли за кроны деревьев, покрывая землю тёмным саваном. Алекс не желал сидеть в компании Георге и собирался уйти, как его взору открылась картина, которую потом юноша описал бы как сказочное явление. Из травы медленно поднимались маленькие фонарики. Их было сотня. А может и тысяча. Они взмывали вверх и аккуратно садились на лозу беседки, делая из неё гирлянду. Беседку озарил тёплый приглушённый свет, как и тропинку в саду. Застрекотали сверчки, скрашивая гнетущую тишину, а лёгкий ветерок пел с ними в унисон.

Алексис наблюдал за этим с широко раскрытым ртом, который вызвал смешок у его собеседника.

— Честное слово, не могу взять в голову, что они всерьёз думают сделать из тебя стража. Ты даже обычным явлениям удивляешься, как пятилетний ребенок. — Янош поправил очки. Он прищурился, не спуская глаз с Алекса, которому не особо нравилась накаляющаяся атмосфера. Боун обернулся. Янош стоял неподвижно, как статуя, но нахальная улыбка лишь сильнее разгоралась внутри юноши огонь гнева. А последняя фраза соседа по комнате, ли подбросила ложку дегтя.

— Ты свою девушку спасти не можешь, о какой защите душ можно говорить.

В тот момент рука Алексиса сама схватила Георге за воротник рубашки и пропечатала в каменную колонну. Янош зашипел от боли, глядя на парня исподлобья.

— Ты ничего не знаешь. Знаешь, что бывает, когда суешь нос в не свои дела? Его отрезают. — Горло горело после каждого произнесенного слова. Сердце колотилось в бешеном темпе, что юноша не успевал дышать. — Думаешь, мне нравится вся эта карусель? Никто толком не объяснит, что от меня хотят. И стражем никаким я не намерен быть!

Алексис еще раз толкнул Яноша, но тот не повел и бровью. Черные глаза смотрели, не отображая ни капли эмоций. Поняв, что от Георге толку нет, он отпустил руку, и тело парня упало на край скамьи. Боун отошёл и развернулся к выходу из беседки.

Резкий толчок в спину застал юношу врасплох. Глаза не успели уловить хоть какое-то движение. Только тупая боль заставила его отступить назад. Как упал Алексис, тоже не мог понять. Холодное прикосновение чьих-то рук силой повлияло его на прохладную землю. Боун пытался пошевелиться, но что-то сдерживало за ноги и руки. Двигалась лишь шея. Алекс нагнул подбородок к телу и застыл. Его держало двое омерзительных тварей. Лица их напоминали летучую мышь, тела почти полупрозрачные, но с каждой попыткой двинуться структура их становилась все четче, а хватка сильнее. Их длинные худые пальцы крепко держали конечности юноши, понемногу впиваясь своими ногтями в его плоть.

Взгляд Алексиса был прикован к их лицам. Глаза, бездонные колодцы голода, отражали его собственный ужас, приумножая его в тысячи раз. Дыхание тварей источало смрад, обжигало его кожу. Он чувствовал, как жизненная сила покидает его, утекая сквозь раны. В глазах тварей вспыхнул хищный огонь. Они жаждали его крика, его страха, его погибели. Он был добычей, беспомощной и беззащитной, обречённой на растерзание.

— Советую не двигаться. Эти ребята не любят слишком подвижную пищу. – Голос Яноша звучал холодно, подобно острию клинка. Он медленно спускался из беседки. Георге снял очки и встал прямо над головой Алексиса. – Если ты хотел подраться, то выбрал не того соперника. Мне хватит и одного призыва, чтобы отправить тебя прямиком по реке Стикс в лапы Церберу.

Боун попытался снять их с себя. Двигал рукой, ногой, но это лишь злило тварей. В этот момент Алексис почувствовал нечто большее, чем просто страх. Это была первобытная, животная паника, которая парализовала его.

Георге ухмыльнулся.

— Ладно. Хватит с тебя. – Юноша протянул руку вперед, указывая на тварей. – Пошли прочь!

Они медленно отпустили Алекса и отходили от него на четвереньках, не оглядываясь назад. Их образ постепенно растворялся в воздухе, пока от них не остался один дым. Алексис продолжал лежать в оцепенении, пытаясь перевести дух. Но и этого Янош не позволил ему сделать.

— Сейчас нет времени прохлаждаться. Тебя хотят видеть в бальном зале. Так что вставай, избранный.

Алексис смотрел на Яноша и не мог понять, как невзрачный парнишка может иметь такое в своем рукаве.

​

Георге шел впереди, не обращая внимания на не поспевающего за ним Боуна. Сам же Алекс не мог выбросить из головы то, что произошло возле беседки. Что это за твари и как этот очкарик управлял ими? Может, это как в фильмах, он маг-заклинатель или же какой-нибудь призыватель духов? Мысли метались в голове, не давая сосредоточиться на одной. Но Георге прав в одном: имея такую силу, для Алекса он не соперник.

Они шли по коридорам школы. Учащихся почти не было, лишь те, кто спешил пробраться в душ, пока не пробил комендантский час, все остальные уже давно заняли свои комнаты. Георге не говорил ни слова. На вопрос: «Что за тварей он призвал?», юноша также проигнорировал.

«Ишь какой обидчивый», — промелькнуло в голове Алексиса.

Когда перед ними предстала дверь, Боун невольно застыл. Она разительно отличалась от своих невзрачных собратьев, что как один были похожи друг на друга. Широкие полотна мерцали матовым блеском белого дерева. Резьба вилась причудливыми узорами, заставляя взгляд блуждать в поисках скрытого смысла. А над ними красовалась вставка из цветного стекла, вспыхивающая всеми цветами радуги. Георге посмотрел на Боуна впервые за время их пути. Его глаза уже не пылали огнем вражды, а отображали лишь холод, который немного кольнул Алекса.

— Провожу инструктаж для особо одаренных. Войдешь, держи свои руки при себе. Лишний раз рот не открывай. Тот, кто там стоит, жалеть тебя не станет. — Он говорил тихо, будто не желал, чтобы его слышали. Ладонь Яноша сжалась в кулак и ударила по дереву три раза.

— Входите. – послышался громкий женский голос.

Дверь сама отворилась перед ними. В мерцающем полумраке бальный зал дышал историей и роскошью. Высокие окна, обрамленные тяжёлыми бархатистыми портьерами, взирали как очки древних исполинов, отражая дрожания бесчисленных свечей. В воздухе витал аромат дорогих духов, смешанный с запахом воска и свежих цветов. Было непривычно видеть столь прекрасное место в объятьях мрачной тишины. Алексис отчетливо представил картину, как дамы блистают в своих нарядах, затмевая даже самые яркие звезды. А их кавалеры окутывают их фигуру, ведя в танец, зарождающий чувства. Возможно, когда-то это место и было источником праздника, однако сейчас лишь отголоском прошлого.

Посреди зала стояла невысокая фигура. Стройная, подобно стеблю дикого цветка, случайно проросшего сквозь трещины старого паркета. Она повернулась лицом. Обрамленное прядями темных волос, ее лицо, казалось, выточенное из слоновой кости. Глаза, в свете свечей, напоминали фианиты и смотрели на юношей исполненной усталости. Но это был лишь миг. Девушка расплылась в легкой улыбке и, махнув рукой, произнесла:

— Я рада, что ты пришел, юный Алексис. Проходи, пожалуйста.

Алексис стоял как вкопанный. Ему уже удавалось видеть эту девушку раньше. Увидев ее лицо чуть яснее, юноша невольно сделал шаг назад. Он вспомнил, что видел ее в окружении лорда-протектора. Лайза, кажется.

Янош положил руку на спину Боуну и резким движением подтолкнул его в сторону стоящей гостьи.

— Благодарю оказанную услугу, Янош. – Лайза залезла за пазуху своего мундира и кинула сверток в руки Георге. – Твой пропуск в секцию особых заклинаний. Смотри не попадись, а иначе шкуру спустят со всех.

Янош ничего не сказал, только сделал легкий поклон и удалился.

Алексис еще стоял с широко раскрытыми глазами. Он продолжал смотреть на девушку, которая выглядела совсем иначе. Не такой грозной и мрачной. Внешний вид не отзывался строгостью: тот же мундир был небрежно накинут на узкие плечи, волосы собраны в небрежный пучок, позволяя свисать передним прядям. Взгляд ее тоже сменился, стал мягче и казался более понимающим. Это сбивало с толку. Глядя на растерянного юношу, собеседница слабо улыбнулась:

— Ты выглядишь бледным. Не хочешь перекусить?

Она отступила в сторону, открывая взор на возникший из ниоткуда стол. Длинный, массивный, он мерцал чуть поодаль, маня расставленными угощениями, а серебренные канделябры, изгибаясь в узорах, роняли на них теплые отблески. Их было много, на каждый вкус и цвет. Алекс невольно сделал шаг вперед, но тут же остановился. Не было и малейшей гарантии, что это не какая-нибудь уловка. Пусть лорд-протектор и вызывал хоть каплю доверия, но не его свита.

Боун бросил на Лайзу пристальный взгляд, словно пытался заглянуть в самую глубь ее души. Сиреневые глаза также не спускали его из виду. Между ними повисла тишина. Она натягивалась как струна, готовая оборваться от малейшего прикосновения. Первой ее нарушила девушка.

— Прошу, окажи мне честь.

Вампирша слегка склонила голову вбок, продолжая смотреть на Боуна.

Алексис чувствовал себя странно. Не может быть все так просто, думал он. Его даже посетили мысли о возможном отравлении. Но несмотря на них, юноша все равно подошел к столу. Аромат пищи сводил голодный желудок с ума, предательски журча. Смешок девушки вызвал у Алекса смущение, и на его щеках засветился румянец.

— Вашу куртку, сэр. – за спиной юноши прозвучал холодный, как лед, голос.

Алекс дернулся. Перед ним появился мужчина. Он словно вырос из земли, хотя юноша точно помнил, что его не было в зале все это время.

— Не нужно так пугаться. Андрей – дворецкий, его задача – помочь тебе чувствовать себя не так напряженно.

— Куртку я могу и сам снять. – быстро ответил юноша.

Девушка коротко улыбнулась и кивнула слуге. Мужчина, склонивший в легком поклоне, проследовал к своей госпоже. Он пододвинул ей стул, позволяя сесть за стол. Алексис сбросил с плеч куртку, небрежно бросив на спинку высокого стула. Андрей неслышно ходил вокруг стола, наполняя сидящим бокалы искрящимся вином. Лайза подхватила свой бокал первой и, подняв навстречу Боуна, объявила безмолвный тост в его честь. Алекс повторил жест и сделал небольшой глоток. Яркий ягодный вкус отдавал пряными нотками. Еда выглядела до ужаса аппетитной. Ее аромат бил в нос, заставляя желать съесть все, что стоит на столе, но ничего не лезло. Несмотря на приятную атмосферу, которую постаралась сделать гостья, юношу все еще не отпускало чувство тревоги. Оно было тяжелой цепью на теле, от чего все движения отзывались максимальной неловкостью.

Как только все бокалы были наполнены, а еда уже стояла перед гостями, Лайза, улыбнувшись, кивнула слуге. Мужчина поклонился и растворился в вязкой темноте бального зала, оставляя молодых людей наедине. Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь звоном приборов. Алекс ел медленно, изучая структуру стейка, который поставил ему Андрей, любезно подложив на его колени салфетку.

— Тебе нравится? – проговорила она, глядя на юношу с довольным лицом. – Я не знала, что больше ты любишь, поэтому попросила Андрея приготовить все, что сейчас считается вкусным.

— Вы ведь тоже едите. – ответил Алекс, запивая кусок мяса. – Разве не в курсе?

— Моему виду не обязательно питаться обычной пищей. Мы свободно обходимся без нее. – Девушка изогнула бровь, делая глоток из бокала.

— Однако еда не сможет заменить кровь, верно? – Алекс кивнул в сторону фужера девушки, в котором бултыхалась алая жидкость.

Вампирша покосилась на свой бокал, а затем посмотрела на Боуна, который старался держаться уверенно и непоколебимо. Внутри него вспыхнула паника. Мысли метались в голове. В тот момент он пожалел, что бросил столь необдуманный вопрос. Напротив него сидело такое же чудовище, как и Стефан. Взгляд собеседницы становился острее, и атмосфера оседала на плечи тяжелым грузом. Боун заметил, что зрачок ее глаза стал вертикальным, словно у голодного зверя. Ноги Алекса затряслись. Юноша схватил себя за бедра и сильно вцепился в них ногтями, пытаясь остановить непроизвольную дрожь.

Громкий смех раздался по залу эхом, оставляя юношу в ступоре. Лицо девушки украшала широкая улыбка, что обнажала белоснежные клыки. Она сделала глоток из бокала и, прищурив веки, сказала:

— Мне нравится твоя дерзость. Стражу она, конечно, ни к чему, но вот кандидату на роль будущего лорда-протектора в самый раз.

Алексис упал на спинку стула, не сводя глаз с мраморно бледного лица вампирши. Лайза взяла приборы и аккуратно разрезала сочный стейк. Он был не таким прожаренным. При каждом надрезе из него вытекала оставшаяся кровь, которая размазывалась по белой тарелке. С момента разделки, до того, как девушка вкусила кусок мяса, юноша задержал дыхание, а в груди теплился тихий ужас.

— Ты чего застыл? – спросила она, вытирая измазанный уголок рта салфеткой. – У меня то же самое, что и у тебя. Обычно мясо молодого теленка, что выращен под Карпатскими горами. Однако хватит диалогов ни о чем. Сегодняшнего дня, а точнее сказать вечера, ты будешь членом Ночной стражи.

— Я слышал от Яноша что-то про стражу. – проговорил Алекс, продолжая напрягаться еще сильнее. – Мне не интересна эта служба. Мне нужно знать только одно…

— Где находится Драгомир?! – произнесла девушка, продолжая свою трапезу.

Алексис резко вскочил со стула, и тот с грохотом упал на паркет. Юноша навис над столом. Если бы не его ширина, то юноша смотрел на Лайзу сверху вниз. Сердце Алекса бешено билось в груди, разгоняя по венам адреналин. Теперь его не волновало, кто перед ним. Он все эти дни пытался связаться с дядей, узнать, что с ним, оставляя бездушному автоответчику горькие просьбы перезвонить или сделать что-нибудь, подать хоть какой-то знак о его состоянии. Внутри все сжалось в одночасье, когда Лайза начала говорить:

— Видя твою реакцию, я попала точно в цель. Сейчас тебя вряд ли сильно волнует место захоронения Хелен Улару, а вот жизнь дяди вполне. Могу сказать только то, что известно, но с условием.

— Каким, к черту, условием? – огрызнулся Боун. – Вам недостаточно того, что увезли меня? Недостаточно того, что на меня напала какая-то сущность? Теперь ставите какие-то условия? Не много ли берете на себя?!

— В твоих интересах не умереть при первом же выходе за стены этой школы. – Лайза нахмурила тонкие брови и скривила рот в недовольной гримасе. – Там, за стенами, тебя встретят далеко не друзья Драгомира, и с ними диалог вести бесполезно. Мирча тому подтверждение.

Вампирша встала со стула. Она медленно обходила стол, касаясь пальцами его углов. Звук каблуков был подобен стуку молотка, отбивал четкий ровный ритм. Все ближе и ближе к Боуну. Алекс сделал несколько шагов назад, чтобы очертить дистанцию. Девушка остановилась, оставляя между ними метров пять. Напряжение давило на него, заставляя сгорбиться. Что она сделает с ним? Ударит? Посадит в какую-нибудь камеру пяток? Или же…

— Алексис, мы хотим, чтобы ты смог защитить себя, когда грянет великий рок, если никого не будет рядом. Твой дар не просто безделушка – это ценный артефакт, способный подарить многим надежду. Позволить им увидеть свет, если все звезды в мире потухнут и солнце более не поднимется над горизонтом. – Лайза ласково накрыла ладонь Алекса своей. Юноша ощутил температуру ее кожи, кардинально отличавшуюся от Корнелии. Он помнил, что у дочери доктора Лафта рука была теплой, почти горячей, в то время как у Лайзы она ледяная. – Верона желала, чтобы ты вырос сильным и достойным. Способным совершать великие дела, помогать нуждающимся. Единственное, о чем я тебя прошу, – позволить научить.

Алексис выпрямился. Он выдернул руку и отшатнулся.

— Откуда вы знаете имя моей матери? – спросил он.

— Было глупо не знать самого лучшего медика, учившегося здесь. И отца твоего тоже имела удовольствие знать.

Алекс раскрыл рот, но не смог вымолвить и слова.

Дверь зала тряслась от сильных ударов, будто брали на таран. В перерывах за ней слышались голоса, один из которых кричал так, что содрогались стены. Последний удар распахнул входные двери настежь, снеся одну из них с петель. На пороге стоял Рэйвен.

— Лайза! – выкрикнул он.

Весь растрепанный, запыхавшийся и с дико выпученными глазами, которые бегали по залу в поисках нужного. И нашли. Они устремились прямо на Лайзу, которая не ожидала видеть столь вспыльчивого гостя.

— Граф Тейцорт, где ваши манеры? Ее Светлость занята разговором с мистером Боуном. Это...

— Замолкни, старый идиот. – Рэйвен бросил на слугу разъяренный взгляд, готовый в сей момент превратить в пепел. Мужчина направился прямо к девушке.

Андрей хотел остановить лорда Брукса, но Лайза жестом приказала ему не вмешиваться. Тейцорт шел тяжело, словно сдерживали свинцовые кандалы. Красная шелковая рубашка была вся в затяжках, что портило ее некогда дорогой вид. Джинсы и берцы покрывали темные пятна грязи. Мужчина взял левой рукой вампиршу за правое плечо и прильнул к ней. Его губы касались ушной раковины, от чего казалось, что Алексис наблюдает за чем-то интимным. Юноша отвернулся от них, стараясь скрыть смущение. Лайза же стояла на месте, и лицо ее не изображало ничего, кроме как хладнокровное спокойствие. Но сказанное на ухо Рэйвеном заставило девушку выйти из равновесия. Сиреневые глаза внимательно посмотрели на Тейцорта, а потом переключили свое внимание на Алекса.

— Алексис, идем за мной. – скомандовала она Боуну и быстрым шагом направилась к выходу.

Огни бального зала потухли и погрузили его во мрак.

​

***

​

Лайза неслась вперед, пропадая в лабиринтах коридоров. В пляске тусклого света ее тень отчаянно гналась по пятам, словно преданный, но не успевающий слуга. Бринаджи летела к дверям лазарета, охваченная нетерпением, словно боялась упустить драгоценное мгновение, хотя ее прихода и ждали с терпеливым смирением. Рэйвен, не отставая, шел следом, а за ней, превозмогая усталость, поспевал Алексис, вынужденный то и дело останавливаться, чтобы перевести дух.

— Почему мне не сказали раньше?! — прошипела вампирша, метая гневные взгляды на своих спутников.

— Уж прости, но во времени мы были ограничены, — глухо ответил Рэйвен, приближаясь к ней. — Если бы мы не нашли это раньше, здесь уже копошились бы охотники. А у нас, как ты видишь, и без них проблем выше крыши.

Его взгляд, прямой и пронзительный, казалось, пытался унять бурю, клокочущую в ее душе. Тейцорт замер в десяти сантиметрах от Лайзы. Бледное, измученное лицо исказилось непривычной гримасой немого беспокойства. Кожа хранила аромат хвои и скошенной травы, горьковато смешанный с терпкими нотами парфюма. Он ждал, затаив дыхание, но в ответ Лайза лишь тяжело выдохнула. Сиреневые глаза метнулись к Боуну, который стоял поодаль, стараясь слиться с тенью, не желая привлекать к себе внимания в этот хрупкий, наэлектризованный момент. Рэйвен тоже бросил на него быстрый взгляд, и черная бровь взметнулась в безмолвном вопросе. С легким, почти небрежным жестом вампир махнул рукой в сторону юноши, но взгляд его алых, обжигающих глаз вернулся к Лайзе.

— А он-то здесь зачем? Оставила бы этого червя с Андреем. На кой ляд тащить его с собой?

— Во-первых, это приказ лорда-протектора, — отрезала Лайза, в голосе сквозило раздражение. — Он — кандидат, и поэтому его присутствие необходимо. А во-вторых, — Лайза сделала глубокий вдох. — Я так решила.

Она рывком распахнула дверь лазарета и, не глядя на юношей, скрылась внутри, оставив их томиться под гнетущим молчанием.

Рэйвен стоял неподвижно, словно громом пораженный, эхо слова продолжало пульсировать в ушах.

— Кандидат, значит… — прошипел вампир.

Медленно, как хищник, готовящийся к прыжку, он повернул голову к юноше. Глаза, два граната, вспыхнули яростью в отблесках канделябра. Алексис нервно сглотнул, обхватив себя за плечо, пытаясь защититься от невидимого удара. По спине пробежали ледяные мурашки, а на лбу выступила испарина страха. Он чувствовал опасность, настоящую, животную угрозу, исходящую от вампира, — не то притворство, что он видел перед Лайзой. Вот оно — истинное лицо чудовища.

Тейцорт цокнул языком и вошел в лазарет. Боун стоял в одиночестве в полумрачном коридоре, дрожа всем телом, будто осенний лист на ветру. Поборов невольную дрожь, юноша неслышно приблизился к приоткрытой двери. Не зная, стоит ли войти или остаться, он продолжал стоять в нерешительности, терзаемый сомнениями: должен ли он вообще быть здесь, а не в безопасной тиши своей постели? Алексис, завороженный ужасом, наблюдал за происходящим, расширяя глаза с каждой новой деталью открывшейся картины. На кушетке, залитой светом, покоилось нечто объемное и длинное. Белая ткань, местами пропитанная багровыми пятнами, скрывала его. Приблизившись, один из врачей приподнял край ткани, обнажив перед Лайзой то, что когда-то было лицом человека. Носа не было. Изуродованный, свисающий на щеке обрывок плоти — всё, что осталось от глаза. Кожа отсутствовала, обнажая жуткий оскал зубов и кости. От зияющей дыры, где должен был быть нос, исходил тошнотворный запах гниющей плоти. Алексис отшатнулся, инстинктивно прикрывая рот и нос ладонью. Рвотный спазм сжал горло, носоглотку обожгло едким жаром, а голову пронзила пульсирующая боль.

Отвернувшись от двери, юноша побрёл прочь, не разбирая дороги, пока не врезался грудью в чью-то высокую фигуру. Лафт-младший окинул его раздражённым взглядом, презрительно скривив губы. Заметив болезненную бледность на лице незнакомца, Уорд грубо схватил его за ворот рубашки и поволок к окну. Резким движением распахнув створки, он впустил в затхлый коридор ледяное дыхание осени. Рассудок Алексиса был в тумане. И тут же, не в силах сдержаться, его вырвало бурлящим потоком прямо вниз, оставив во рту мерзкий, обжигающий привкус кислоты. Голова кружилась, словно после безумной карусели, а живот сводило в мучительный, неразвязываемый узел.

— Какой же ты… нежный, – процедил Уорд, удерживая Боуна на весу. Лицо его скривилось от тошнотворного запаха и отвратительного зрелища, с которым ему «посчастливилось» столкнуться.

Когда Алексу полегчало настолько, что он смог пошевелиться, тот слабо похлопал по руке вампира, сжимающей его воротник. Лафт рывком вытащил парня, помогая ему обрести шаткое равновесие.

— Спасибо, – прохрипел Боун, рухнув на пол. Дышать было тяжело, во рту мерзким привкусом засел осадок пережитого, а голова разрывалась от боли, что вгрызалась в виски. Уорд раздражённо цокнул и направился к одной из дверей. Он не пробыл внутри и двух секунд, как блондин уже сидел перед Алексисом на корточках, протягивая ему колбу с водой.

— Держи, — буркнул Уорд. — Пей медленно. Если опять надумаешь удобрять кусты миссис Комин, то сразу в окно.

Алекс нерешительно кивнул. Каждое движение отзывалось неприятной тянущей болью. Организм протестовал даже малейшему лопанью ресниц. Юноша боялся повторному притоку тошноты, поэтому с неохотой послушал совета усталого вампира. Лафт-младший выглядел измученным: волосы растрёпаны, некогда белоснежная рубашка, на которой не было и пылинки, измята и предательски запачкана грязью. Заметив на себе настороженный взгляд смертного, блондин криво усмехнулся и, с трудом разогнув затекшие ноги, поднялся с корточек.

— Одни только проблемы от тебя, избранный, — Уорд отряхнул руки и грациозно прошествовал к окну. Убедившись, что на подоконнике нет ни единой капли омерзительной жидкости и пыли, вампир небрежно опустился на него. Из глубин клетчатых брюк он достал смартфон. Экран загорелся, и ярко-голубые глаза побежали по нему, рассматривая свежие новостные сводки. — Что же тебя так и тянет во всякие передряги?

— Я не сам туда пошёл, — пробормотал Боун, обессилено прислонившись к стене. Голова его откинулась назад, взгляд упёрся в тусклый потолок, ища ответы на свои вопросы. — Лайза настояла, сказала, моё присутствие необходимо. Хорошо ещё, что не зашёл. Видимо, одного моего появления достаточно, чтобы вызвать всеобщий дискомфорт.

— Рэйвен уже высказал своё «фи»? Понимаю, — Лафт бросил на Боуна мимолетный взгляд и тут же вернулся к мерцающему экрану.

— Всё это… Всё это совершенно не интересно мне. Я лишь хочу вернуться к нормальной жизни.

— «Нормальная» — это какая, по-твоему? — Уорд выделил слово, пробуя его на вкус. На удивление, он был спокоен, даже отстранён. Взгляд по-прежнему скользил по экрану смартфона, но юноша знал — вампир слушает каждое слово. — Само понятие «нормально» — зыбкая иллюзия. Для тебя «нормально» — укрыться в одеяле дома, читать книги с чашкой горячего чая, греться в ласковых лучах июльского солнца, тревожась лишь об экзаменах и прочей мимолетной чепухе. А для нас же «нормально» — рвать глотки в яростном танце клыков, умереть от руки брата по крови во имя хрупкого закона баланса. Так к какой «нормальности» ты стремишься, если твоя жизнь перевернулась с ног на голову? Ведь ты рождён в нашем мире. В этой тьме, и рано или поздно ты найдёшь в ней свой конец.

Лафт-младший спрыгнул с подоконника, и от его ледяного тона Алексис почувствовал себя загнанным в угол зверем. Уорд снова приблизился, его взгляд, проникающий в душу, выискивал в глубине признаки трепещущего страха. Спина Боуна всё сильнее прикасалась к стене, будто магнитом, стремясь слиться с ней в единое целое. Он судорожно сжал губы, но не отводил взгляда от вампира.

— Мне нет смысла пугать тебя. Но мой совет: если хочешь отомстить тем ублюдкам за смерть Хелен Улару, то возьми свои яички в кулак и иди помогать Лайзе расследовать это дело. Станешь стражем — сможешь воздать им по заслугам и тогда вернешься к своей нормальной жизни.