Дней измучен пульсацией

Дней измучен пульсацией,
истлеваешь на
линии тонкой,
костяною рукою завёрнут в
мерцающих искр парафраз.
Обречённый частями себя собирать
и идти к горизонту,
Не бери в путь с собой ты пылающих яростью глаз.
Неизбежность, аккордно, с безмолвием снега
слезу утишает
В переборах минорных на
рельсовых струнах дорог.
Ввысь не плоскость нас тянет, а то,
что за краем бывает
В исчезающей дымке,
в оправе с собой примиряющих строк.
Посмотри - рыбы машут едва на струе плавниками,
Малахольно доверившись
силе незримой любви.
Расскажи им, чем кончились тропы
глубинных твоих исканий,
Можешь также орла расспросить, что
недвижно в зените парит.
Это что ж за язык телеграммный у них,
без тире, и без точек,
Проводящий в пучинах и возносящий сердца их в зенит!?
Тьма мерцала вкрапленьем событий
в глазах безучастных
И надмирных систем неуют всем сулил недород.
Рвал пернатое сердце и бисер метал на всемирное счастье,
Мерил общую боль неотмоленной мерой народ…
Дух дерзаний иссяк, зло куражится цинком лучистым.
Тормозам отказав в гонке беличьей смарт-дураков.
Зиждет снег музыкальный бездонно, небесно и чисто,
Даль насыщена золотом кос голубых облаков.
Сводит счёты обыденность за неотмирность явлений
Обреченностью жить в безпробудно постылом вчера,
На рожки калаша хлеб пророчеств, на байты разменен,
На четыре разломлен квадрата под коптером Ра.
Пустотелостью мыслей и слов ни решить, ни исполнить.
Кровь пространства и времени медными чашами льют.
Свет не в силах держать, снежной тьмы врачеваньем исколот,
Гримирую белилами слов безобразий мазут.
Скрип незримого реза стеклянен и адресно точен,
Одичавшие яблони свечи гасили шесть раз.
Дождь простуженный вальсы прощальные глухо рокочет
Грузом двести врываясь в затёртость привычную фраз.