Егорыч

Каково оно, сидеть и рассуждать за чашечкой чая о своей неповторимости и уникальности? В сущности, всё, к чему сводятся такие рассуждения, равно маленькой, даже не заметной точке на земном шаре. Такой крошечной, что даже меньше пылинки на моём глобусе. А ведь каждая такая крупица, надеется, что мир вертится лишь только вокруг неё. Тяжело вдруг осознать, как ничтожны все эти рассуждения, даже мои, на данный момент. Если учесть, сколько людей в мире, рассуждает так же и именно сейчас. И вся глубина и важность мгновенно раствориться в этом числе и сделается вдруг самой, что ни на есть серой массой.
В нашем посёлке проживал мужичёк, все звали его Егорыч. Может быть, у него и не было другого имени. Был этот Егорыч довольно таки неприметен. Худенький, точнее даже сказать – щупленький, ростику был не высокого. У меня всегда складывалось впечатление, что он весь иссох, как огурец на солнце. Он будто весь провалился в морщины, сдулся вовнутрь. На голове его осталось немного волос, видно для того, чтобы постоянно торчать в стороны вокруг конопатой лысины. На нём много лет подряд была одна и та же фуфайка из школьной кочегарки и довольно таки разношенные кирзачи, в которых он ходил и летом, и зимой. Пахло от него… впрочем, вряд ли к этому применяют слово ПАХЛО…
Егорыч всё время что-то жевал и поглядывал на людей с какой-то недосягаемой высоты. Он всё время о чём-то думал, его затуманенный размышлениями взгляд блуждал по дальним объектам и не останавливался ни на чём конкретном. Серьёзным Егорыч становился, лишь когда рассчитывался за водку в ближайшем сельмаге. Тут даже можно было услышать от него какое-нибудь слово, а если повезёт, можно было даже и понять, что он говорит. Это не всегда удавалось, из-за его сильной шепелявости. Скорее всего, Егорыч был большой романтик. Он никогда не пил в душной забегаловке, он всегда уходил на природу, чаще всего там и спал, обдуваемый свежим ветром, под огромным небом со сверкающими звёздами. Я думаю, он представлял себя одной из этих звёзд, слишком уж не похож он был на нас – земных людей, погрязших в быту и заботах, забывших, для чего мы пришли на эту землю.
Впрочем, может быть, мы никогда бы не заметили его существования, если бы не тот случай, о котором до сих пор рассказывают в нашем селе.
В один погожий денёк, закатил к нам с гастрольной деятельностью один известный артист. Назовём его Господин Н. Так вот, Господин Н дал очередной свой плановый концерт, украсил его заученными фразами, пару раз вышел за кулисы позевать, но в общем все остались счастливы, и он от хорошей выручки, и зрители, от полученных новых впечатлений. Надо сказать, такие люди заезжали в наши края крайне редко, точнее, практически никогда. Вот концерт закончился, удовлетворённые зрители стали расходиться по домам, неудовлетворённые потянулись к сцене, взять автограф, посмотреть певца поближе, пощупать ткань пиджака. Вдруг откуда ни возьмись, появился Егорыч. Никто и не видел его в зале, да, впрочем его никто и не замечал. А тут, на тебе, пришёл со столичным гостем парой слов перекинуться. Своим односельчанам он такой роскоши не предоставлял.
Прорвавшись через толпу голодных зевак и восторженных поклонников, Егорыч поздоровался с господином Н. за руку. И между ними произошёл примерно такой диалог:
- Ну, здорово, хорошо поёшь! – похвалил Егорыч – меня Егорычем зовут.
- Спасибо, вам, – ответил Господин Н, и уже хотел было отвернуться, но Егорыч не был готов к такому повороту событий.
- Я ить и сам пел в школе. У нас ансамбль был. У меня голос тогда ух какой был. Посильнее чем у тебя. Мы пели песню… ну… эту… из того фильма….как там его… Ну в общем, пойдём ко мне, я тебя научу.
- Ой, спасибо – словно обрадовался вежливый певец, - но, к сожалению, у меня такой плотный график. Я через час уже уеду.
- А когда ещё приедешь? – не смутился Егорыч.
- Тут трудно сказать. Может быть в следующем году. Повторюсь, у меня очень плотный гастрольный график.
- Ну, ты постарайся поскорее к нам приехать, - не унимался Егорыч.
- Ну что ж, и вы к нам приезжайте, - оскалился гость.
- Ну, бывай, – сказал Егорыч и медленно пошёл к выходу.
Господин Н перевёл дыхание и продолжил раздавать автографы направо и налево. Казалось бы, тот небольшой инцидент ничего не значил. Сколько раз приходится иметь дело небезызвестному Господину Н со всякими странными людьми - поблагодарил и отмахнулся. Но что значит этот коротенький разговор для маленького щуплого человечка с его большим внутренним миром. Для него эти фразы стали самим смыслом, заменой реальности. Как трудно доказать самому себе, что ты лишь частица густой серой массы, лишь частица, без которой ничего не изменится, лишь пара рук в общих аплодисментах. И что бы ты не сказал, как бы не улыбался, твоё лицо расплывётся в общем водовороте, закружится и уйдёт в слив ненужных воспоминаний. Такова жизнь.
Но Егорыч так не мог считать. Через месяц своих глубочайших раздумий, он вдруг решил, что ему нужно непременно съездить к «своему новому другу». Он нанимался колоть дрова, сгребал снег с крыш и даже попытался устроиться на работу в кочегарку. Из заработанных денег он практически ничего не пропил.
- Да что вы, - говаривал в те счастливые для себя дни Егорыч, - я с самим Господином Н знаком. Да я ему лично руку жал. Он меня к себе позвал, да ещё попросил научить его петь. Вот поеду к нему, обрадуется.
И вроде бы всё, что он говорил, в некотором роде правда, если посмотреть на их короткий диалог, которому я сама была свидетелем, несколько с другой стороны. И даже если не брать в расчёт интонаций и взглядов, то всё равно, простые фразы, которые должны означать одно, никак это одно означать не могут. Такая ситуация.
А Егорыч сел в автобус и уехал одним весенним утром. Его никто не смог остановить. Слишком уж недопустима была для него мысль, что Господин Н и думать о нём забыл, даже больше того, он забыл о нём думать, даже не начиная этого делать. Хотя, может быть Егорыча он и запомнил, по крайней мере, по запаху. Мы же помним его до сих пор, хотя никогда больше о нём ничего и не слышали. И кто знает, может он в данный момент распивает чай с Господином Н и поёт с ним в два голоса застольные песни. А мы пересыпаемся как крупицы в песочных часах, отмеряя так статично минуты, часы, дни, века…