Григорий Борзенко Рабство Четвертая историю из цикла «Любовные похождения Анжелины Бронте»

Григорий Борзенко
Рабство
Четвертая историю из цикла «Любовные похождения Анжелины Бронте»

Эпизод первый
Человек может работать на тяжелых работах, на очень тяжелых работах, когда слово «устал» и «очень устал» для него значат не просто как слова. Когда усталость он ощущает не только всем телом, а иногда едва ли не каждой частичкой своего тела. Речь идет об усталости физической. Но и это, пусть и трижды изнурительное, занятие может приносить ему удовлетворение, если работая, он подсознательно понимает, что в благодарность за свой труд он получит и большие деньги, и уважение, и статус в обществе, и возможное продвижение вверх по служебной лестнице.
А теперь представьте, что чувствует человек, если он находится в статусе раба, и его труд именно рабский. Где нет ни оплаты твоего труда, ни уважения, ни, уже тем более, продвижения вверх, к более высокой должности. Ты как работаешь сейчас с серпом в руке, срезая под палящим солнцем стебли сахарного тростника, так и будешь это делать и завтра, и послезавтра, и через месяц, и через год, и, возможно, всю жизнь. Пока не упадешь замертво от непосильной для твоего тела и души ноши.
О душе сказано не зря. Ведь раб терпит издевательства над собой не только физические, но и моральные. Ни о каком уважении и благодарности за твой труд в адрес раба не может быть и речи! Как бы добросовестно ты не работал, как бы не старался, в лучшем случае будешь слышать от надзирателей лишь презрительные крики: «Шевелитесь, лентяи и бездельники!», а в худшем раз за разом тебе придется ощущать болезненные удары плетью по обожженной и израненной спине! И это ты будешь получать в любом случае! Если ты даже будешь проявлять чудеса трудоспособности, работать за двоих и десятерых, если бы даже ты сделал такой объем работы, что в привычных условиях тебя бы задарили премиями, медалями, зарплатами, и поставили бы тебе памятник как герою труда. Но раб за свой титанический и героический труд получает лишь понукания, окрики, брать и удары плетью. Ибо он – раб! Не человек! А именно раб! Существо презренное, низкое и мерзкое… Просто существо… Вещь… Принадлежащая плантатору…
Именно в такой обстановке, и с таким вот отношением к себе, пришлось жить некогда блистательной светской даме, а ныне просто рабыне, Анжелине Бронте, в последние дни, недели, месяцы… Которые казались ей годами и десятилетиями… Все то, что раньше ей казалось адом, теперь для нее таковым не являлось. Обжигаемая безжалостным тропическим солнцем, падающая с ног от неимоверно тяжелой и изнуряющей работы, она бы с удовольствием полежала бы на прохладном полу знакомого ей каменного подземелья, или на мягких перинах в каюте пиратского капитана. Где было не только не жарко, но и где всегда можно было дышать свежим морским ветром.
Несчастная думала об этом, и каждый раз ужасалась мысли, как изменчива и коварна судьба, какие пакости она может творить с человеком.
Обуревавшая ее вначале твердая уверенность в том, что она непременно что-то придумает и совершит побег, давно улетучилась с ее прекрасной и нежной головки. Сейчас эту головку обжигало солнце, издеваясь над ее прекрасными, красивыми и шикарными волосами, и над ней самой. Судьба продолжала издеваться над нашей героиней. И испытывать ее на прочность.
Нельзя сказать, что она не пыталась бороться, чтобы положить конец происходящему. Она часто думала, осматривалась вокруг, искала хоть какие-то зацепки, которые позволили бы ей покинуть это адское место или при помощи побега, или какой-то хитрости, но ответа и выхода никак не находила.
Ожидать жалости или хоть какой-то поблажки, не говоря уж о помощи, от надзирателей не приходилось. А кроме них, да таких же рабов, как она сама, наша героиня не видела. Даже со своим хозяином, плантатором, она ни разу не встречалась. Говорили, что он изредка объезжает свои владения и осматривает все кругом, но ей так ни разу и не довелось быть свидетельницей такой прогулки плантатора. Иногда, в периоды отчаяния, и крайнего изнеможения, у нее была мысль при встрече с ним закричать ему, что это я Анжелина Бронте! Что это меня везли к вам в подарок из Англии! Это я должна сейчас жить в вашем доме, а не та самозванка, которая отправилась к вам вместо меня! Заберите меня отсюда! С этой плантации! С этой разжаренной сковородки! С этого ада! Сил моих уже нет моих никаких! Ей хотелось это не говорить плантатору, а кричать во всю мощь своих легких! Волком выть! Громко и протяжно! Она согласна на все, лишь бы то, что происходит с ней сейчас, закончилось! Закончилось навсегда! Бесповоротно и окончательно!!!
Проходило время, она успокаивалась, и сама себя корила за минуту слабости. «Как могла мне прийти в голову такая глупость?!» - мысленно корила она сама себя. Ей вспоминались времена сексуального рабства в плену у пиратского капитана, о том, как в том подземелье незнакомый ей человек легко и просто объявил ей смертный приговор. Какой ужас она испытывала, зная, что любой скрип двери может означать для нее то, что палачи пришли исполнять приговор. Жить в ежеминутном ожидании смерти – это тоже нечто не менее ужасное, нежели та ситуация, в которой она сейчас находилась.
Все это так. Но где же выход?! И тогда было плохо, и сейчас тоже. В отличии от свих коллег по несчастью, чернокожих рабынь, она не хотела смиряться со своей участью. А вот те смирялись. У них просто не было другого выхода. Бежать им было некуда. Их нигде не ждали. Некоторых не ждали даже дома.
Отдельные истории из жизни чернокожих рабынь шокировали нашу героиню до глубины души. Ужасными были рассказы о том, как отряды прибывших к берегам африканского континента рыботорговых судов постоянно устраивали облавы на местных жителей. Когда все прибрежные поселения были опустошены, работорговцы во время своих последующих рейдов все сильнее проникали вглубь материка. Плененных негров заковывали в оковы, связывали между собой, и такими вот живыми цепочками конвоировали к гавани, а потом в удушающих и зловонных трюмах кораблей везли к берегам Нового Света. Чтобы продать свежую рабскую силу плантаторам и владельцам рудников. Жестокое отношение работорговцев к пленникам поражало Анжелину. Бесчеловечность европейцев не имела предела. Их варварство не знало границ.
Но еще больше ее потрясал следующий факт. Вожди и царьки некоторых негритянских племен сами же, за какие-то побрякушки, кусочки цветного стекла, бусинки, лоскутки разноцветных тканей или иной дешевой мишуры, полученных от работорговцев, отдавали им в рабство своих же подданных! Жителей своего племени!
Мало того! Некоторые африканцы, за глоток «огненной воды», гвоздь, стекляшку или иную мелочь, отдавал чужестранцам в рабство своих же кровных родственников! Самых близких им людей! Когда Анжелина впервые услышала такое, она даже не поверила, что такое может быть! Увы, но повторные рассказы новоприбывших рабов о подобных случаях, заставили убедиться нашу героиню, что тот мир, который она и раньше считала трижды грешным и несовершенным, имеет свойство бить свои же рекорды жестокости, подлости и низости!
Сейчас ей родные ее Флинт, Ливерпуль и Лондон казались раем. В милом ее сердце Северном Уэльсе и в Англии все было мирно, спокойно. А здесь… Здесь власчтвовал ад… И как из него вырваться, как разорвать этот дьявольский замкнутый круг, и свободной птицей улететь в родные места, этого наша страдалица не знала. Она слышала, что на этой плантации люди в рабстве проводили едва ли не всю свою жизнь, и здесь же, с серпом в руках, не выдержав невыносимых условий, умирали. Здесь бесславно, в горести, слезах и мучениях, заканчивался их жизненный путь…
С каждым днем Анжелине казалось, что такая же участь ждет и ее…

Эпизод второй
Анжелине так примелькались и надоели бородатые и усатые, злобные и ненавистные лица пожилых надзирателей, что она сразу же заметила перемену, когда однажды среди них появилось и чистое, без растительности на нем, лицо нового надзирателя. Молодого мужчины, на лице которого было все, но только не привычная для остальных его коллег злоба, ненависть и призрение рабам. Видимо его и самого шокировало увиденное, и жестокие порядки, властвовавшие здесь. Увидев этого нового надзирателя, в голову нашей пленницы сразу же пришла мысль, которая раньше ни разу не озаряла ее. А почему бы ей не использовать главное свое оружие?! Красоту! А что, если попытаться его соблазнить? И он в итоге мог бы помочь ей бежать из этого ада!
Пока что все это выглядело очень туманно. Ведь пленница понимала, что даже надзирателю, вольному в своих действиях, непросто будет взять одну из рабынь, и вот так вот, без ограничений и лишних расспросов остальных надзирателей, увести ее из территории плантации. Или места, где ночуют рабы. Ведь даже ночью бараки и хижины, в которых живут и питаются невольники, строго охраняются надзирателями.
Как бы там ни было, но все равно заиметь если не близкую дружбу, то хотя бы знакомство с человеком, который мог бы стать неким связующим звеном между ней, Анжелиной, и внешним миром, было бы неплохо. Лучше иметь хоть что-то, чем вообще ничего. Это давало бы ей хоть какую-то, пусть трижды призрачную, надежду. Нужно только выбрать удобный момент, чтобы как-то сблизится с этим новым надзирателем, и попытаться или завести с ним разговор, или завязать хоть какой-то контакт.
С этой минуты наша героиня стала следить не только за выполняемой ею работой, но и краем глаза все чаще следила, где же в это время находятся охранники. Ведь они в течении дня перемещались довольно хаотично. На плантации работала большая группа рабов, и надзиратели все это время верхом на лошадях объезжали территорию, где те трудились. Присматривали за всеми. Случалось так, что с тем местом, где в этом время в числе других рабынь работала и Анжелина, поблизости был то один, то другой надзиратель. Отныне ей страстно хотелось, чтобы настал момент, когда этот новенький окажется максимально близко к ней. А уж что потом сделать, и с какими словами обратиться к нему, это она вмиг придумает на ходу.
Он выделялся среди остальных, она замечала его издалека. Она обратила внимание, что он не разу не обрушил свою плеть на спины ни одной из рабынь. Ни разу не сделал то, что его другие, зажравшиеся беспредельной властью и безнаказанностью, коллеги делали довольно часто. По поводу и без повода. Ее радовала, что этот новенький является добрым человеком, не злым, не жестоким. Она надеялась, вернее, ей очень хотелось надеяться, что у нее все получится из того, что она задумала.
Но проходил день, второй, третий, но к величайшей досаде девушки этот надзиратель так ни разу и не приблизился к ней настолько близко, чтобы она могла окликнуть его, и сказать хотя бы несколько слов. Именно поэтому, кода однажды такой момент настал, и она увидела, как этот человек медленно объезжает территорию, где работают рабы, и буквально через минуту будет проезжать совсем близко от нее, она поняла, что ее час пробил. Что она не имеет права не использовать свой шанс.
Видя, что он медленно приближается, и совсем скоро будет рядом, она положила орудие своего труда на землю, подошла к находящемуся рядом деревянному бочонку с водой, зачерпнула из него ковш воды, сделала шаг навстречу всаднику, потянула ему ковш.
- Сегодня так жарко, как никогда. Вы, наверное, хотите пить. Вот, возьмите… Сделайте хоть пару глотков… Прошу вас…
Нетрудно догадаться, что подобное действо и такие слова были неслыханными в данной ситуации. Такого здесь не происходило никогда. Поэтому и неудивительно, что надзиратель на миг застил в искреннем недоумении. Но девушка продолжала держать ковш с водой на вытянутой руке и пристально смотреть на него. В этом взгляде заключалось все! Это было ее главное оружие! Она понимала, что немалую роль сыграет и ее миловидное личико, которое он, конечно же, непременно увидит. Он не может его не увидеть! Ведь он сейчас, находясь так близко, смотрел широко открытыми от удивления глазами именно на нее, на Анжелину! На ее лицо! Но все же именно во взгляде наша хитрунья видела главную сиу своего обольщения. Она старалась смотреть на него так, что у того должно быть сердце из камня или изо льда, чтобы не обратить внимание на такой взгляд. Ее большие, жгучие глаза не могли не очаровать этого мужчину. Девушка понимала, что ей ни в коем случае нельзя переигрывать! Она понимала, что это не должен быть заискивающий, а уж тем более, похотливый взгляд. Это бы все только испортило бы дело. Это не должно быть навязчиво! Он не должен понять, что она все это затеяла умышленно! Он должен увидеть в ней Доброту! Доброту и сострадание. Нежность, заботу о нем. Словно это его сестра, жена или мама заботятся о нем, и переживает, что он страдает от жажды. В его душе должны возродиться ответные чувства к ней. Он должен тоже ей посочувствовать, и проявить, пусть и потом, позже, со временем, к ней ответные знаки внимание.
Ей очень хотелось подкупить его сейчас именно добротой. Ей и в голову не пришла мысль, чтобы «построить глазки» ему, вызвать у него похотливость и желание овладеть ее телом. Хотя нетрудно догадаться, что в такой ситуации этот вариант так же, скорее всего, подошел бы для нашей пленницы, лишенной права выбора, настрадавшейся сверх меры, и готовой теперь на все лишь бы вырваться из этого ада.
Наконец-то надзиратель пришел в себя, взял ковш, стал пить, не отрывая при этом взгляд от рабыни. Нетрудно догадаться, что она тоже в это время не сводила с него глаз. Она пыталась выжать из этой ситуации максимум пользы для себя. За столь короткий отрезок времени, который сейчас подарила ей судьба, она должна была как можно сильнее очаровать его и расположить к себе. Это она сейчас и делала со всех сил.
Видя, что он выпил всю воду, она снова протянула руку, и он чисто инстинктивно всунул в эту руку пустой ковш.
- Пейте на здоровье! Я вижу, вы доброй души человек…
С этими совами девушка повесила крючкообразную ручку ковшика назад, на край бочонка, взяла в руки серп, и начала быстро и добросовестно работать. Она всем своим видом давала понять, что с этой минуты ее интересует работа, еще раз работа и ничего, кроме работы. Но мы-то с вами понимаем, что все было с точностью до наоборот! О работе-то, родимой, она сейчас думала меньше всего. Все ее мысли и помыслы были заняты одним: как он на все это отреагирует? Она не слышала звука, издаваемого при ударах копыт лошади о землю. Надзиратель не уехал! Она хотя и находилась к нему спиной, но всеми фибрами своей души понимала, что он продолжает стоять и наблюдать за ней. Это ей понравилось! Да, она сейчас не в том приглядном виде, когда дамочки «плывут лебедем», стараясь своей изящной походкой привлечь внимание возможного кавалера. Она понимала, что вид у нее сейчас далеко не блистательный. Но в то же время она отдавала себе отчет в том, что ей ладную и стройную фигурку он сейчас хорошо видит. И, если он не слеп и не глупец, то должен оценить ее изящный стан. И, чем больше он сейчас увидит достоинств и прелестей этой юной рабыни, тем больше у него будет повода и желания обратить на нее внимание в дальнейшем. А именно для этого наша хитрунья все это и затеяла.
И затеяла, видимо, не зря. Сейчас он, постояв немного, уехал. Собственно, по-другому и быть е могло. Он должен был продолжать свою привычную работу, не привлекая к себе и к Анжелине особого внимания со стороны других надзирателей. Но она очень надеялась, что теперь она будет видеть его чаще. Недружно догадаться, что все так и произошло. Если в течении нескольких дней, она почти его не видела, то отныне он все чаще, стала проезжать мимо него. Она следила за ним боковым зрением, она понимала, что он умышленно не приближается близко к ней. Но его появления возле нее становилась все более частыми, и каждый раз он при этом приближался к ней все ближе и ближе. Она понимала, что зерно, брошенное ею, упало на благодатную почву. Она стала с нетерпением ждать, когда же пройдёт время всходов….

Эпизод третий
Нетрудно догадаться, что вечерами и ночами рабов в их поселении, где находись хижины и барки невольников, где они питались и спали, охраняли те же надзиратели, что и днем на плантациях. Понятно, что они менялись, сменяли друг друга то на дневных, то на ночных своих вахтах, но все это были одни и те же надзиратели и охранники. Для ночных их смен определение «охранники» подходило для них больше. Разумеется, что среди ночных охранников Анжелина все чаще стала замечать и уже знакомого ей нового надзирателя. Она тайком, не подавая вида, крем глаза следила за ним. Она замечала, что он раз за разом посматривает на нее. Иногда случались монеты, когда она старалась взглянуть на его, и в это же время и он бросил на нее свой взор. В таких случаях их взгляды встречались. Оба смущались, отводили свои взоры в сторону, но все это давало понять нашей страдалице, что рано или поздно разговор между ними станет неизбежным. Она была уверена, что как она сама выбирала когда-то удобный момент, чтобы заговорить с ним, так и он теперь ищет благоприятный момент, чтобы подойти к ней и завести разговор. Оставалось только ждать, когда это произойдет. Но ждать-то как раз и не хотелось. Чаша ее терпения была переполнена настолько, что она с ума сходила от желания, чтобы это быстрее закончилось…
Некоторые негры-рабы, которые были доставлены на Барбадос семьями, или образовали их уже здесь, на острове, жили пусть в трижды скромных, но все же хижинах. Да, лачугах, но в эдаких отдельных, скажем так, шалашах, где они хоть как-то могли чувствовать какой-то, пусть и трижды небольшой или условный личный мирок. Какое-то свое, повторимся, трижды мизерное, личное пространство.
Для остальных рабов такого личного пространства не было. Они спали в длинном деревянном бараке, на грубо струганных твердых досках, где подушками и перинами им служило старое ветхое, отслужившее свой строк, тряпье. Недалеко от этого общего барака находился и общий туалет. Нетрудно догадаться, каким он был. На нем не было даже крыши. Просто огражденная неплотно сбитыми досками территория с выгребными ямами, в которые и справляли нужду рабы.
Однажды ночью, посетив туалет и возвращаясь назад, проходя мимо зарослей кустарников и деревьев, Анжелина услышала, как кто-то тихо окликнул ее. Чисто инстинктивно повернув голову, она увидела возле одного из ближайших деревьев знакомый ей силуэт. Сердце ее учащенно забилось. Природный инстинкт и чувство самосохранения подсказывали ей, что нельзя молодой красивой девушке отвечать на этот зов, идти к нему, и уединяться в ночных зарослях с мужчиной в расцвете сил, которого она совершенно не знает, и который может сделать с ней все, что угодно.
Но, с другой стороны, она понимала, что это именно тот надзиратель, о котором она последнее время все время думала. И, видимо, он о ней тоже. Она верила, ей очень хотелось верить, что он добрый, что он не причинит ей зла. Ей очень хотелось довериться ему. В нем, и только в нем одном, она видела ту одну-единственную ниточку, которая может привести ее к желанной свободе. Поэтому отозваться сейчас на его зов и не пойти к нему она, конечно же, не могла. Наоборот, она радовалась, что он позвал ее. Что у нее появилась возможность пообщаться с ним.
Она подошла. Он взял ее за руку, завел в еще более глубокие заросли. Она покорно шла следом, не вырывая руку. Она вся дрожала. Тому причиной были и волнение, и страх, и возбуждение, все! Возле стволов одного из деревьев он остановился. Стал напротив нее, пристально посмотрел ей в глаза. Почти точно так же, как и она сама смотрела ранее на него, там, на плантации. Хотя была ночь, но они оба прекрасно видели лица и глаза обоих. Ярко сверкающие на небе звезды освещали не только их лица, но и отражались горящими огоньками на влажных роговицах их глаз. Оба долго смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Только сейчас она более пристально рассмотрела его лицо вблизи, и осознала, какой он красивый. Она начала понимать, что отныне видит в нем не только того, кто мог бы помочь ей убежать с острова.
- Я так понимаю, что вы хотели мне что-то сказать. – Наконец-то молвил он. – Говорите.
Уже чего-чего, а момента выговорится, излить всю свою боль, что накопилась в ее душе, попросить о помощи в побеге, этого она последнее время ждала больше всего. Но сейчас, когда такая возможность ей наконец-то подвернулась, она, глупая, растерялась, не зная, с чего начать. Но эта слабость длилась всего лишь минуту. Она понимала, что не должна упустить свой шанс, поэтому через мгновение начала говорить. Говорить тихо, но быстро, с эмоциями и мольбой в голосе.
- Помогите мне бежать отсюда! Пожалуйста! Я сделаю все, что вы скажете! Только помогите! Прошу вас!
Страдалица нисколько не сомневалась, что платой за свои старания он попросит интим. Но внезапная мысль, неожиданная и шальная, вдруг пришла ей в голову! Как она об этом раньше не подумала?! Почему такой вариант спасения не приходил ей в голову в былое время?! Она тут же начала скороговоркой выдавать его своему полуночному слушателю.
- Вы свободный человек! У вас, в отличии от меня, есть возможность посещать порт Бриджстоуна, общаться с капитанами, которые отплывают в Лондон. Попросите их, чтобы они связались или с королем Карлом Первым, или с герцогом Уильямом Джейкобсоном. Его Светлость является правой рукой короля. Они оба меня знают. Я когда-то спасла жизнь королю! Пусть теперь и он спасет мою жизнь! Герцог тоже сделает все возможное, чтобы спасти меня. Попросите, Бога ради, какого-нибудь капитана, чтобы он передал королю или герцогу весть о том, что Анжелина Бронте находится в неволе! Рабыней на плантации некого Джейкоба Хейга! Если они пришлют сюда людей, которые спасут меня, я вас отблагодарю! Я живу при дворе! Я знакома с королем и герцогом! С виконтессой Глорией Клауд! Миледи также может сделать все, чтоб меня спасли! Я озолочу вас! Помогите мне! Пожалуйста!
Бедняжка так прониклась мыслью, что все эти знатные люди могут помочь ей, уверовала, что свобода может быть так близко, что она буквальное задрожала всем телом, понимая, будет до слез обидно, если такая реальная возможность освободиться не принесет желаемого результата. Она сейчас готова была упасть на колени перед этим человеком, умолять его, причитать и плакать, лишь бы только он выполнил то, что она просит.
- Я непременно сделаю все, мадам, что вы просите. – Тихо, но твердо и уверенно сказал он. – Но сделаю это не из корысти. Не из-за вашего обещания озолотить меня. Я просто хочу ответить вам добром на ваше добро. Тот ковшик с водой, которым вы меня угостили там, на плантации, показал мне, что у вас доброе и большое сердце. Я просто обязан вам ответить добром на ваше добро! Обязан! Иначе я перестану себя уважать!
Как много для Анжелины значили эти слова! Сказаны они были с такой искренностью и уверенностью, что страдалица нисколько не сомневалась, что этот благородный человек сделает все возможное и невозможное, чтобы реализовать обещанное. У нее сейчас, после многих месяцев страданий и лишений, наконец-то появилась не призрачная, а вполне реальная надежда на то, что вскоре ее ад на этом острове может закончиться.
Это было главное, но не единственное. За все это время ее здесь окружало лишь зло, горе, лишения и мучения. Все, абсолютно все, кто ее окружал, относились к ней грубо, жестоко, высокомерно, с презрением. На этом треклятом острове она не нужна была абсолютно никому. В ней все видели лишь рабыню, дармовую рабочую силу, и не более того! Ее фактически не считали человеком! И вот наконец-то появился человек, который вполне искренне хочет заботиться о ней, помогать ей, оберегать ее! Каждая, абсолютно каждая женщина в этом мире нуждается в крепком мужском плече. Пусть даже она и сама является сильной личностью, но и ей приятно иметь рядом защитника, который не только любит и ласкает тебя, но и защищает тебя, заслоняет тебя, хрупкую и нежную, от всех жизненных невзгод.
Сейчас, когда в жизни нашей настрадавшейся героини такой человек наелся, ей очень сильно захотелось прижаться к нему, укрыться в его крепких объятиях от всех неприятностей, которые существуют в этом мире. Броситься к нему в объятия она не решалось, но переизбыток положительных эмоций был настолько сильным, что она расплакалась.
Видя это, он, пытаясь ее успокоить, очень бережно и нежно прикоснулся к ее плечам, и еще более нежно принялся гладить их. Очень бережно, очень! Делал это так, чтобы не сделать какое-то неосторожное движение, отчего она оттолкнула бы его. Видя, что она не отдаляется, а, пусть очень и медленно, но все же как бы чисто инстинктивно подалась к нему всем телом, как бы ища в нем защиты, он очень бережно обнял ее, прижал к себе и начал гладить еще более страстно.
- Не плачьте, мисс Анжелина. Все будет хорошо. Я сделаю все для того, чтобы освободить вас.
Эти слова и эти объятия, такие бережные, нежные и теплые, так взволновали ее, что она стала трястись всем телом, словно в ознобе.
Более взрослый и опытный мужчина воспринял эту дрожь по-своему. Потому и решил воспользоваться ситуацией.
Он начал не просто гладить, а целовать руки, плечи, шею девушки, страстно приговаривая при этом:
- Вы обещали озолотить меня, мисс Анжелина, за то, что я помогу вам обрести свободу. Но ваша сила не в звонких золотых монетах. Ваша сила в вашей красоте. Красоте дивной, неописуемой, внеземной! Вот ваше настоящее золото! Подарите мне, мисс Анжелина, это золото, и я сделаю все возможное и невозможное… Я… Я…
Ему уже было тяжело говорить. Было совершенно понятно, что он возбудился и очень страстно желает близости с той, которая сейчас пьянила его. Пьянила его взор, мысли, сердце, все!
Он стал целовать ее губы, щеки… Его руки ставали более настойчивыми и всепроникающими, действия решительными и дерзкими.
- Нет… - Прошептала она, сама задыхаясь от переизбытка эмоций. – Это не должно произойти так рано… Это будет после того, как вы мне поможете… Это…
Дальше она уже не могла говорить. У нее так долго не было интимной близости с мужчиной, она так соскучилась за ласками, в ее теле накопилось столь сильное сексуальное напряжение, что, начав говорить «Нет», к концу фразы она поняла, что она сейчас больше всего на свете желает этого самого «Да». Ей сейчас вдруг так сильно захотелось близости, что если бы он сейчас остановился и сам сказал «Нет!», то она сама умоляла бы его, чтобы он сделал это! Ей не просто сильно захотелось секса. Ей очень сильно его захотелось! Она была согласна, чтобы он сейчас делал с ней все! Абсолютно все! Даже то, что делал с ней в своей каюте тот треклятый пират! Но если тот тогда вершил все это, жестоко обращаясь с ней, с презрением в ее адрес, то сейчас она была уверена, что этот доброй души человек, если и сделает то же самое, то сделает все тактично, нежно, с уважением к партнерше. Она уже однажды сравнивала подобные моменты с Томасом Дейем, и ощущала разницу, когда то же самое действо, но если оно делается с любовью и нежностью к партнёрше, может приносить не страдания, а истинное удовольствие. Она была уверена, что и этот новый ее покровитель сейчас все сделает именно так. Она хотела этого удовольствия! Она жаждала его! Поэтому сопротивляться тому, как ее новый партнёр начла овладевать ею, она сейчас не могла и не хотела.
Когда все это началось, продолжилось, и дошло до вершины эмоций, она поняла, что столь неописуемого сладострастия, как сейчас, она в своей жизни еще не испытывала…

Эпизод четвертый
Раннее утро, где жили рабы, означало одно: сборы и поход на плантацию. Где их ожидала работа, снова работа, и еще раз работа! И ничего, кроме работы, до самого вечера. Если для обычных людей утро – это период бодрости, задора, планов на целый день наперед, то для рабов оно ничего, кроме уныния, не приносило. Ибо все они понимали, что их ждет впереди и в течении нынешнего дня, и следующего, и всех остальных.
Но для Анжелины нынешнее утро все же стало необычным. Когда все рабы были уже в сборе и в сопровождении охранников собирались отправится на плантации, вдруг появились несколько мужчин, один из которых громок крикнул:
- Есть ли среди вас Анжелина Бронте?! – И не услышав ответ, крикнул еще громче и настойчивее. – Есть ли здесь Анжелина Бронте! Анжелина Бронте! Приказываю отозваться!
Только сейчас до нашей задумавшейся героини дошло до сознание то, что это зовут ее. Она тут же встрепенулась и обозвалась.
- Да! Я здесь! Это я!
- Выйди из группы! – Послышался тот же властный голос. – Подойди к нам! А остальных вы можете отправлять на работы!
Последняя фраза адресовалась надзирателям. Те сразу же начали применять привычные крики, удары плетьми, и невеселый караван двинулся навстречу очередной изнурительной дневной работе.
Наша героиня подошла к мужчинам, остановилась, замерла в тревожном ожидании. Она не знала радоваться ей или огорчаться тому, что сейчас происходило. Она не знала, что можно ожидать от этих людей. Она поискала глазами Джеймса Бима, нового надзирателя, который в последнее время стал ей другом, защитником и любовником, кто клялся ей, что передал вести о ней, Анжелине, в Лондон, но нигде не могла увидеть его. Видимо, его ночная смена закончилась, он ушел отсыпаться, а на плантации рабов вели уже другие надзиратели. Не увидев его, она очень расстроилась. В нем она видела надежду и опору. Ей очень хотелось, чтобы он все это видел, и знал, что происходит. Возможно, совершается нечто, где нужна была бы его поддержка. Увы, он отсутствовал, и она могла сейчас рассчитывать только сама на себя.
- Ты точно Анжелина Бронте? – Спросил все тот же властный голос. - Чем ты можешь это доказать?
Девушка растерялась.
- Да… Я Анжелина… Но у меня нет с собой документов, подтверждающий, что это я.
Среди этих мужчин выделялся один, более богато и стильно одет, словно он только что прибыл из столицы. Местные жители, даже знать, одевались как-то по особенному. Попроще, что ли. Именно он, который до сего времени молчал, сейчас обратился к пленнице.
- Вы знакомы с герцогом Джейкобсоном? Вы можете назвать его имя?
- Да! Разумеется! - Тут же поспешно ответила Анжелина. Начиная понимать, что происходит. – Его зовут Уильям Джейкобсон. Меня с ним познакомила Виконтесса Глория Клауд. Миледи привела меня в кабинет Его Светлости для того, чтобы…
- Довольно! – Оборвал ее на полуслове незнакомец. – Я узнал вас! Именно мне, Джейкобу Куку, своему помощнику, герцог поручил подготовить экипаж, который он подарил вам, мисс Бронте!
Внутри нашей страдалицы взорвалась буря эмоций. Она поняла, что это наконец-то приехал тот человек, который должен выручить ее из неволи. Она долго и с большим нетерпением ждала этого визита. Она верила Джеймсу Биму, что он передал в Лондон то, о чем она его попросила. Но, чем больше проходило времени, и никто не являлся, тем больше в ее душе закрадывалось сомнение, что новый ее друг на Барбадосе обманывает ее. Что он умышленно затягивает пребывание девушки на острове, чтобы продлить те сладострастные ночи, которые участились у них в последнее время. Теперь же оказывалось, что он не врал. И таки передал в столицу весть королю или герцогу, что она, Анжелина Бронте, нуждается в помощи! Ура! Вот на! Помощь! Наконец-то она ее дождалась! После стольких страданий и лишений нашей бедолаге хотелось визжать и танцевать от восторга и переизбытка эмоций.
Джейкоб Кук повернулся к людям, его окружавшим.
- Это она! Я забираю ее! Накануне я был у плантатора, уведомил его, что забираю с собой одну из его рабынь. Чтобы не причинять ему ущерб, я оплатил ему указанную сумму. Я вам показывал эту бумагу, господа. Эта рабыня… Эта уважаемая и почтенная дама купленная мной. Поэтому, полагаю, ни у кого не может быть никаких возражений относительно того, что эта дама сейчас отправляется вместе со мной.
- Разумеется, мистер Кук. Разумеется.
Властный голос звучал теперь не столь уж властно.
У Анжелины сейчас было такое ощущение, словно она едет по центральным улицам столицы на тот шикарном экипаже, который ей подарил герцог, и все с восхищением и завистью смотрят ей вслед. Ей очень понравилось, что Кук упомянул о факте дара роскошного экипажа знатным господином именно ей, вчерашней рабыне! Пусть эти мерзкие люди, которые здесь так издевались над ней, и не считали ее за человека, слушают это! Пусть понимают, кто находится перед ними! Пусть знают, над кем они, никчемные, издевались! Теперь же и тщеславие нашей героини было удовлетворено, и радость ее переполняла от того, что все страдания ее закончились, и впереди ее ожидает прежняя светская богемная жизнь при дворе! Душевному ликованию девушки не было предела!
Именно в это время все увидели, как на подворье заехала крытая коляска, из которой вышел какой-то знатный господин, вслед за ним, еще один мужчина, видимо, кто-то из свиты этого господина, а потом и еще какая-то девушка. Анжелина сразу же узнала ее! Это была та рабыня, с которой она когда-то поменялась местами! Которую Анжелина отправилась в гарем к плантатору вместо себя. При виде этой девушки в душе нашей героини что-то оборвалось. Дурное предчувствие вмиг овладело ею.
Девушка тоже сразу же узнала Анжелину. Она оторопело, и даже с боязнью, уставилась на нашу героиню, подняла руку, указала на нее пальцем, и, срывающимся от волнения и страха голосом, прошептала:
- Это она…
Анжелина почувствовала, как земля уходит из-под ее ног! Она с оцепенением на душе и в сердце начала догадываться, чем все это может закончиться, и ей захотелось выть. Завывать от отчаяния и горя. Если сейчас все сорвется, в такой, самый неподходящий для этого момент, когда она уже настроилась на свободу и счастливую жизнь, она этого не переживет. Она лишится рассудка!
Знатный господин сделал шаг вперед. Все, кроме Кука, учтиво уклонились ему. По всей видимости, это был плантатор. Анжелина видела его впервые. Он подошел ближе к нашей героине, остановился, присмотрелся к ней.
- Да… Хороша… Действительно хороша… Не зря ее специально привезли мне прямо из Англии! Это действительно будет яркий цветок в моем гареме! Что же ты, дурашка, отказалась от своего счастья? Что же ты, негодница, пыталась обмануть меня? И прислала вместо себя вот эту… Да… Хороша! Ой, да хороша!
И он начал очень медленно обходить вокруг застывшей в немом оцепенении Анжелины, чтобы получше рассмотреть ее прелести.
В глазах страдалицы потемнело. Ей показалось, что земля уходит из-под ее ног. Она в отчаянии и с надеждой бросила свой взгляд на Кука. И сразу же заметила его, полные ненавистью и решимостью, глаза. Она сразу же поняла, что и Куку тоже не понравились слова плантатора. По твердому и уверенному взгляду гостя из столицы она поняла, что тот будет бороться за нее. Это вселяло в нее надежду.
- Попрошу вас выбирать выражения, господин Хейг! – Голос Кука звучал поразительно твердо и решительно. – Прошу не применять выражение «негодница» в отношении уважаемой госпожи Анжелины Бронте! Которая является свободным человеком, и сейчас вместо со мной отправится в Лондон.
- Никуда она не отправится… - Ехидным голосочком, разбавленным не менее циничным смешком, промолвил плантатор, продолжая прохаживаться вокруг девушки, осматривая ее, при этом даже не повернув головы в сторону того, кто только что обратился к нему. – Она отправится ко мне в гарем. Это моя собственность!
Анжелине показалось, что она сейчас лишится чувств.
- Прошу не забываться, господин Хейг! Не далее, как вчера, вы продали ее мне! Вот бумага, подтверждающая это! Соизвольте выполнять свои же обещания! Если вы хозяин своего слова!
Лицо плантатора расплылось в еще более ехидной улыбке.
- Вы сами же ответили на свой вопрос, любезнейший! Вот именно потому, что я хозяин своего слова, я и волен распоряжаться им так, как мне заблагорассудится. Вчера я его дал, сегодня решил его забрать! Да… Хороша.. Ой, да хороша… Надеюсь, в постели она будет столь же мила…
Лицо Кука налилось гневом.
- Вы забыли о бумаге, подписанную королем! Я вам ее показывал! Сам король Карл Первый Стюарт просит Анжелину Бронте, свою спасительницу, явится ко двору! Вы что?! Пытаетесь перечить воле короля?!
По мнению Кука это был столь убийственный аргумент, против которого плантатор ничего не сможет возразить. Но тот лишь больше расплылся в самодовольной ухмылке.
- Ну, чего сейчас стоит воля короля, мы с вами прекрасно знаем. Мы хотя и живем здесь, вдали от Англии, но при этом наслышаны обо всем, что там происходит. Карла сейчас пинают под зад не только Оливер Кромвель и парламент. Его пинают все, кому не лень! Его слово уже почти ничего не значит! А мое слово здесь, на Барбадосе, закон! Я богаче и влиятельнее самого губернатора острова! Поэтому мое слово здесь главенствующее! Эта кукла отправится ко мне в гарем! Я все сказал!
- Зато я не все сказал! – Голос Кука стал таким, что Анжелина невольно вздрогнула. – Может, вы хотите сказать, что и слова герцога Уильяма Джейкобсона для вас ничего не значат?! Если короля можно назвать мягкотелым и покладистым, то, смею вас заверить, это ни в коей мере не относится к еще более влиятельному, чем само король, герцогу. Нисколько не сомневаюсь, что вы слышали о Его Светлости, и о его крутом нраве. Искренне вам советую не попадать в число недругов всесильного графа! Со своим врагами, иногда очень знатными и известными, он расправляется очень жестко и даже жестоко! Уж поверьте мне! Мне самому не раз пришлось выполнять поручения герцога, и я видел, как важные господа, которым вы и в подметки не годитесь, трепетали и лепетали, едва ли не на коленях взмыливая о прощении перед всесильным герцогом! Не гневите Бога, Хейг! Отойдите от мисс Анжелины! Она идет со мной!
Желваки плантатора играли. Было видно, что он знал о герцоге, и отдавал себе отчет в том, что тот является грозным соперником. Но самолюбивый Хейг привык, что он здесь, на острове, был едва ли не Богом. Все перед ним трепетали, заискивали, пытались ублажить. Сейчас же его явно смущало, что при его приближенных какой-то незнакомец позволяет себе так вальяжно разговаривать с его, Джейкобом, уважаемой персоной.
- Герцог далеко, а я здесь…
Но разгоряченный Кук не дал договорить плантатору.
- У герцога длинные руки! Как бы вы здесь не храбрились сейчас, вы прекрасно понимаете, что, если вы его разгневаете, то он вас непременно достанет и здесь! Вернее, достанут его люди. Неужели вам непонятно, что если вскоре в Лондон не явится мадам Бронте, или я тоже не явлюсь, или явлюсь сам, без нее, сюда вскоре прибудут решительные люди герцога, которые сравняют с землей ваши плантации! И вас вместе с ими! Кому вы перечить надумали, Хейг?! Герцог подарил мадам Бронте, своей фаворитке, столь роскошный и дорогой экипаж, что даже первые лица государства не позволяют себе ездить в таких престижных экипажах! А вы приехали сюда, как селянин, в этой ужасной деревенской скрипучей повозке, предназначенной только лишь для перевозки навоза, в которую уважающий себя господин и сесть-то постеснялся! И при этом корчите сейчас из себя знатного господина! Вы - пылинка по сравнению с герцогом! Не рубите сук, на котором сидите! Иначе в один миг рухнет все то, что вы здесь нажили! Живите тихо и мирно здесь и дальше, не высовываясь против сильных мира сего! Иначе жестоко за это поплатитесь! Мисс Анжелина едет со мной!
И с этими словами гордый и решительный Кук столь же уверенно положил руку на эфес висящей на его боку шпаги. Он был высок, широк в плечах, с первого взгляда было понятно, что этот человек обладает недюжинной силой, и связываться с таким, значит самому же добровольно нарваться на неприятности. А если к этому добавить потрясающую решимость и смелость этого человека, которую сейчас он буквально извергал, всем присутствующим было точно понятно, что перед ними находится именно тот, кто не только ответит на нанесенную ему обиду, но и сам может принести ее кому-угодно! Если уж он всесильного и могучего Хейга сейчас буквально сравнял с землей, то что уж говорить об стальных, кто посмеет ему перечить.
На плантатора страшно было смотреть. Ему не хотелось прощать Куку столь неслыханное унижение, но и, после всех услышанных доходчивых аргументов, принимать скоропалительные решения, которые действительно могут стать для него роковыми, ему не хотелось. Он молчал, выигрывая время. Ему нужно было решить, как поступать.
Именно в это время к нему пришел на помощь тот, кто приехал вместе с ним в коляске. Он подошёл к плантатору и начал тихо, шепотом, долго и уверенно что-то говорить своему хозяину. Прикрывая при этом рот рукой. Чтобы никто не слышал, что он говорит, и не мог прочитать это по его губам.
Чем больше Хейг его слушал, тем быстрее гримаса гнева исчезала с его лица, а вместо нее им овладевало всецелое умиротворение и благодушие. Анжелина поразилась перемене на его лице. Сейчас этот человек, который еще минуту назад испепелял гневным взглядом Кука, являл собой образец смирения и покаяния.
- Вы правы, мистер Кук. Герцог действительно личность известная и уважаемая, и я тоже, как и многие, отношусь к нему с искренней симпатией. – Голосок плантатора являл собой некое мирное и тихое журчание ручейка. – С моей стороны было бы глупо огорчать человека, к которому я отношусь с симпатией. Передайте герцогу слова моего искреннего почтения в его адрес. Ступайте с миром! Пусть все будет хорошо и у госпожи Бронте! Но мне будет стыдно отпускать ее в столь скромных одеждах, в которых она сейчас одета. Прошу и требую принять в дар более приличное платье для мисс Анжелины. Вот в том здании есть гардеробы, которые я держу для своих гостей. Мало ли… Кто-то мог испортить свое платье или костюм в дороге. В таких случаях я всегда проявляю гостеприимность к своим гостям. Прошу вас не оказать мне в этой любезности! Я не хочу в глазах герцога выглядеть тем, кто отпустил его фаворитку… Его знакомую… В неопрятном платье. Прошу вас, мисс Анжелина, пройти и выбрать себе более достойный наряд.
Вскоре сверкающая от счастья наша героиня покидала в сопровождении Джейкоба Кука ненавистные ей плантации в красивом зеленом платье, со столь же эффектной зеленой легкой накидкой на плечах…

Эпизод пятый
Вид морского порта в Бриджстоуне вызвал у Анжелины эйфорию. Однажды она так и не добралась к нему, поэтому сейчас искренне радовалась тому, что наконец-то увидела желанные врата, которые открывают ей дорогу в Лондон! Путь домой! Скоро, совсем скоро, думалось ей, весь этот ад закончится! Она сядет на корабль, который умчит его на всех парусах к родным берегам. Все горести, невзгоды, обиды, все останется позади! Неимоверно тяжелый рабский труд, унизительные окрики и отношение к тебе, усталость, недоедания и страдания, все будет в прошлом! Впереди все будет только хорошее! И ничего, кроме хорошего!
Единственное, что ее смущало, это тот факт, что она уедет домой, так и не попрощавшись с Томасом Деем и Джеймсом Бимом. Если она порядочный человек, и имеет совесть, то она просто обязана сказать им обоим слова благодарности за поддержку. За то все доброе, что они оба для нее сделали. К тому же они оба были не просто ее друзьями. Между ними было нечто, гораздо большее, чем дружба. Интимная близость еще более сроднила их. К обоим из этих двоих парней она могла бы относиться как к родному человеку. Уехать, и не просто уехать, а уехать, скорее всего, навсегда и окончательно, и не сказать им при этом человеческое слово «Прощай», это не по совести, не по-людски…
Но понимала страдалица и то, что, после всех пережитых безумных лишений, она сейчас должна думать в первую очередь о себе. И только о себе! Сейчас для нее должна быть главной одна цель: поскорее унести ноги из этого адского места! Все! Иных мыслей и помыслов в ее голове просто не должно быть! Да, уже почти все решено, и они сейчас вместе с Куком на первом же корабле, отплывающем к берегам Британии, отправятся домой. Но мало ли что может случиться. Пока она находится на этом острове, в этом замкнутом мирке, который принес ей столько горя, она не может чувствовать себя спокойно. Вот когда берега Барбадоса останутся позади, и корабль на полных парусах будет нести ее домой, только тогда она сможет вздохнуть спокойно. Именно это думалось сейчас нашей героине. Она потом придумает что-то, и передаст на остров какие-то подарки или деньги обеим друзьям, которые помогли ей. Но просить сейчас Кука, чтобы они остались здесь еще на некоторое время, чтобы она смогла встретиться с Бимом и Деем, она не решалась. Она была уверена, что этот решительный мужчина непременно откажет ей в такой ее необычной просьбе. Да и она сама этого не хотела. Сейчас она хотела лишь одного. Чего именно, думаю, вы догадываетесь.
Вот он, порт, вот оно, судно, пришвартованное к причальной стенке. Кук сказал, что именно на нем они отправятся в Лондон. Он уже оплатил два места на этом корабле. Сейчас он попросит матросов позвать капитана, он только выяснит у того некоторые делали, и они отправятся в свою каюту. Именно за отдельную каюту он и хотел договорится с капитаном. Кук попросил ее постоять на одном месте, никуда не уходить, а сам направился к матросам, которые занимались погрузкой судна.
Именно в это время и произошло то, чего Анжелина никак не ожидала. Ни она, ни Кук не видели и не догадывалась, что в стоящей невдалеке карате с зашторенными окнами, несколько пар глаз все это время пристально следили за каждым движением Кука и его спутницы. Они выжидали удобного момента. И вот теперь, когда он настал, они сразу же реализовали задуманное.
Кучер подстегнул лошадей, и карета подъехала и остановилась так, чтобы она находилась как раз между Куком и Анжелиной. Дверца, которая находилась со стороны девушки, быстро распахнулась, из нее выскочили два крепких мужчины, которые плотно закрыли рот несчастной, подхватили ее под обе руки, и столь же провороню затянули ее в карету. Дверца тут же захлопнулась, и карета преспокойно, как ни в чем не бывало, не спеша, чтобы не привлекать к себе внимания Кука, уехала прочь. Подальше от территории пристани.
Нетрудно догадаться, что в эти минуты творилось в душе нашей героини. Первое и главное, что она должна была сделать, это громко кричать! Звать на помощь Кука! В нем, и только в нем одном она видела сейчас свое спасение! Но и похитители прекрасно понимали, что пленница именно это и постарается сделать в первые же минуты своего заточения. Поэтому не только крепко держали ее за руки, чтобы она не вырвалась, но и столь же плотно закрывали ей рот, чтобы ни единый звук не был издан несчастной. Нетрудно догадаться, что это похитителям прекрасно удалось.
Когда улочки Бриджстоуна остались позади, и за окошком начали мелькать знакомые Анжелине поля и плантации, она, увидев их вновь, чуть не упала в обморок. Заметив это, один их мужчин, ехидно ухмыльнулся. Девушка узнала его. Это он прибыл утром вместе с плантатором, а потом шептал ему на ушко какие-то советы. Сейчас он столь насмешливо взирал на пленницу, что той хотелось выть от обиды и отчаяния.
- Что, детка? – Ехидным голосом сказал он. - Выглядываешь в окошечко, ждешь, что твой заступник за тобой скачет вслед? Что он вновь придет к тебе на помощь? Так знай! Никто за тобой не приедет! Так как он уверен, что ты уже кормишь рыб на дне городской небрежной!
Видя, что пленница посмотрела на него с большим удивлением, он усмехнулся еще более цинично.
- Вижу, милая, тебе нужно рассказать то, что я придумал и предложил хозяину. Чтобы ты не тешила себя лишними иллюзиями. Так вот! Слушай! Я подсказал хозяину, что не стоит наживать себе врага в лице герцога. Можно все сделать так, что и ты, милашка, никуда не денешься от хозяина, и останешься в его гареме, и герцог не будет знать о том, что его бывшая фаворитка сейчас находится у господина Хейга. Пусть лучше думает, что она стала жертвой несчастного случая. Что она погибла, и ее больше нет в живых.
Видя, что глаза девушки стали еще большим от изумления, он, самодовольно ухмыляясь, продолжил.
- Дорога у нас длинная, так что я успею тебе рассказать все, что я задумал и предложил хозяину. Так вот. Вместе с нами в этой же карете сидела одна из рабынь хозяина. Одета в такую же одежду, как и ты. С такой же накидкой. Вслед за вами и за каретой в порт прибыл также и Томас, один из бравых ребят господина Хейга. Он дело свое знает хорошо. Рабыне было велено, что по нашему приказу она должна тут же выскочить из кареты, побежать к набережной, и прыгнуть в воду. Том ее утешил, что он будет находиться рядом. Что как только она окажется в воде, он туту же сиганет вслед за ней, и вытащит ее. Мы уверяли ее, дурашку, что так нужно для спектакля, который разыгрывает господин Хейг, что все в итоге будет хорошо. Откуда ее куриным мозгам было знать, что все в итоге окажется далеко не так.
Рассказчик злорадно захихикал, но тут же продолжил свой рассказ.
- Если бы твой заступник сам не отлучился и не оставил бы тебя одну, то Том отвлек бы его разговором. Чтобы у нас было время сделать подмену, которую этот умник, мистер Кук, не заметит. Но он сам ушел к матросам, сам упростил наше дело. Как только ты осталась одна, мы заехали так, чтобы наша карета закрывала тебя, и Кук тебя не видел. Тут же из карты выбежала рабыня и побежала к краю пирса. Мы проворно затащили тебя в карету и неспешно поехали. Чтобы быстрым галопом лошадей не привлечь внимание твоего заступника. Зато его внимание привлек Том. Он крикнул, мол, смотрите, какая-то девушка хочет пригнуть в воду и покончить с собой! Я спасу ее! Том должен был броситься за девушкой не раньше, чем увидит, как Кук повернет голову и увидит, что девушка в знакомых ему одеждах прыгает в воду! Вот тогда-то Том и обязан был бросится якобы на помощь самоубийце. И должен был это сделать первым! Чтобы Кук, который тоже кинется на помощь, не опередил его! Пригнув вслед за рабыней, Том должен был не спасать, а утопить ее! Да! Да! Имитируя, что он нырнет, чтобы спасти утопленницу, он должен был удерживать ее под водой до тех пор, пока она не наглотается воды и не уйдет на дно! А дно там глубокое! Вряд ли Кук найдет труп, если даже захочет достать его. А Тому лишь останется вынырнуть наверх со знакомой накидкой в руках. Сделать на лице грустный и сочувствующий вид, посетовать, мол, я старался, но она ушла камнем на дно… Вот, только накидка и всплыла… Кук будет уверен, что ты, дурашка, утонула… Об этом он скажет и герцогу. Все будут считать тебя мертвой. Тебя никто не будет искать. Так что не надейся, что твои всесильные заступники вновь явятся за тобой. Отныне целью твоей жизни будет одно: ублажать все прихоти господина Хейга и быть покорной и ласковой рабыней в его гареме! Скажи, что я молодец! Неплохо придумал! Господин Хейг и красивой куклы не лишился, и не поссорился с герцогом! Зачем наживать себе недругов и врагов, если все можно решить хитростью и обманом!
Рассказчик вновь захихикал, все остальные поддержали ее. У всех было прекрасное расположение духа.
Чего нельзя было сказать о пленнице. Ей казалось, что жизнь для нее остановилась…

Эпизод шестой
Для того, чтобы не свихнуться с ума от горя, отчаяния и безысходности, Анжелина мысленно искала хоть какие-то положительные стороны в той ситуации, в которой она оказалась, чтобы как-то утешить себя. Понятно, что лавина неприятностей, которые на нее нахлынули, словно стремительный солевой поток, морально убивали нашу героиню. Она и так много настрадались, вот уже, казалось, вырвались на свободу, искренне радовалась этому. Она так обнадежила сама себя тем, что она уже фактически на воле, свободный человек, и вот теперь снова вернутся в тот ад, в котором она уже была, это со стороны Судьбы было более, чем жестоко по отношению к Анжелине. Она едва не тронулась умом. Поэтому и старалась сейчас найти некие успокоительные моменты для себя. Первое, чем она себя утешала, это то обстоятельство, что здесь, в прохладе комнат дома плантатора, она не страдал от неимоверной жары и изнурительного труда. Здесь безжалостное солнце не обжигало ее руки и плечи, и не млела спина от непосильного труда. Ведь срезать стебли сахарного тростника нужно было постоянно нагибаясь. Это сам по себе тяжелый и изнурительный труд. Но еще больших мучений ей придавало то, что делать все это нужно было согнувшись! Спина страдала и болела не меньше, чем уставшие руки. Здесь, в гареме, этих невыносимых пыток не было. Зато были другие…
О них, сейчас автору этих строк меньше всего хотелось бы говорить. В мире существуют вещи, настолько неприятные, что люди стараются не только подробно не обсуждать их в своих разговорах, но даже и не вспоминать о них. Ибо одно только прикосновение к этому позорному явлению, к применению которого опускаются иные жестокие и недостойные люди, является омерзительным. Несомненно, что к таким позорным явлениям в жизни человека, подтверждающее то, что он не всегда является «человеком разумным», есть сексуальное рабство. Вот сейчас наша героиня испытала весь ужас этого явления сполна! Да, она однажды уже находилась в подобной ситуации. Но тот пиратский капитан был здоровым и крепким мужчиной в рассвете лет. Пленница хотя так ни разу и не взглянула на него, но она чувствовала и понимала, что перед ней бравый и ненасытный самец, который, кроме жестокости, делал многое из того, что в обычной ситуации иной женщине могло бы и понравится.
Плантатор же был старым, толстым, брюзглым, неопрятным… Кук не зря сравнил коляску, в которой ездил плантатор, с повозкой для перевозки навоза. От того и пахло навозом… Именно поэтому мы не будем описывать какие-либо подробности, описывая близость головной героини нашего повествования с очередным мужчиной, который был в ее жизни. Да, как не крути, но Джейкоб Хейг был тем, кого можно было поставить в один ряд с Эдвардом Блумфилдом, Филиппом Клиффордом, Джеком Гудманом, Джеймсом Кэрроллом, Томасом Дейем и Джеймсом Бимом. Это были те мужчины, с которыми у Анжелины Бронте была интимная близость. Но именно Хейга ей хотелось бы мылено и реально вычеркнуть из этого списка, и даже не вспоминать о том, что такое чудовище могло даже прикасаться к ее телу! А он, как вы понимаете, не только прикасался. Большего омерзения, чем те минуты, когда он овладевал ею, в своей жизни бедная девушка никогда более не испытывала! Иногда мы с романтическим налетом, применяя некие возвышенные слова, описывали минуты блаженства, которые испытывала наша героиня во время любовных игр. Здесь же и речи не могло идти ни о блаженстве, ни о любви, ни о возвышенных словах, ни о чем! Пленница только удивлялась тому, как этот мерзкий человек смог превращать в общем-то прекрасное таинство, которым является близость между мужчиной и женщиной, в нечто грязное и пошлое! Что приносит не наслаждение и удовольствие, а омерзение и мучение!
Увы, но именно такой была ныне действительность для нашей героини. Повторяем: единственным плюсом было то, что ее не обжигало немилосердно палящее тропическое солнце, и что не доводилось падать в изнеможении от непосильно тяжелого труда. В остальном же были минусы, еще раз минусы и одни только минусы. И дело не только в жутком, доводящим до состояния рвоты, омерзении, которое она испытывала в те временя, когда самодовольный ловелас решал потешиться со своей красивой сексуальной рабыней. Не сладко было и тогда, когда его не было рядом. Ведь она продолжала находиться в замкнутом пространстве, которое отделяло ее от свободы преградами, в виде зарешеченных окон. Она чувствовала себя свободолюбивой птицей, заточенной в тесную клетку.
Можно было день полежать в комнате на кровати. Пусть и в уютной комнате, и на красивой мягкой кровати. Можно было два полежать или три. Но на четвёртый хотелось волком выть от скуки и безделья! Энергичной и подвижной Анжелине, привыкшей что-то делать, двигаться, куда-то и к чему-то стремится, это уныние казалось своеобразной пыткой. Иногда ей казалось, что лучше бы она работала на плантации, но была бы занята каким-то делом. И для нее не тянулись бы так длинно и уныло дни и ночи. Пословица «Из огня да в полымя» сейчас очень подходила для нашей страдалицы. Избежав одних лишений и мук, ее сейчас окунули в другой мир, где этих самых ограничений и страданий было не меньше, чем на плантации! Бедняжке ничего не оставалось делать, как забыться в слезах и рассуждениях о своей горемычной судьбе.
Так медленно, однообразно и скучно шли дни и недели. Наша героиня страдала не только физически, но и морально. Ее разум отказывался воспринимать тот факт, что она, молодая, красивая и здоровая, ее тело, молодое красивое и здоровое, существуют на этом свете только лишь для того, чтобы изредка ублажать сексуальные фантазии старого, толстого, брюзглого, дурно пахнущего самодура. И ради вот этого она должна провести здесь свои лучшие годы?! А то и всю жизнь?! Ради этого?! Это было выше ее понимания!
Однажды однообразная и монотонная жизнь наложниц в гареме была нарушена суетой во внутреннем дворике дома. Охранники приказали наложницам выйти во двор. Радуясь тому, что у них есть возможность хоть как-то разнообразить свою жизнь, выйти хотя бы во дворик, сделать глоток свежего воздуха, увидеть солнышко не в зарешеченное окошко, а прямо над своей головой, наложницы поспешили во дворик.
Там они увидели запряженную двойкой лошадей крытую повозку, из которой какой-то юноша при помощи одного из охранников доставал и слаживал на выложенном каменными плитами подворье огромные ящики со свежей рыбой. Огромные рыбины поблескивали в лучах солнца пузатыми боками, и смотрелись очень и очень аппетитно.
Увидев, что наложницы подошли ближе к повозке, юноша обратился к ним и к охранникам, громким голосом:
- Господин Хейг приказал мне не только доставить купленную им рыбу в его дом! Он сказал, что очень любит рыбу, и теперь я обязан буду постоянно доставлять ему свежие партии рыбы! Но он понимает, что вкус рыбы зависит и от того, как умелая рука поварихи ее хорошо приготовит. Поэтому он и попросил меня, опытного в этих делах человека, посмотреть, как его наложницы умеют обрабатывать свежую рыбу. Чистить ее, разделывать. Говорит, выбери ту, которая расторопнее всех орудует ножом во время разделки. На кого укажешь, та и будет отныне готовить мне рыбу. Если некоторые из вас знают как это делать – прекрасно! У вас есть шанс победить! А для тех, кто не знает, я сейчас покажу, как это делается!
С этими словами рыбак быстрыми движениями расставил перед повозкой несколько раздвижных столиков, в одну руку взял одну из рыбин, во вторую нож, и очень быстро и умело сначала очистил бока рыбины от чешуи, а потом столь же умелыми движениями вспорол ей живот, выбрал внутренности, отрезал голову и хвост. И тут же начал игриво перебрасывать из руки на руку поблескивающую на солнце разделанную тушку рыбы.
- Вот такая вот красавица в итоге должна у вас получиться. А уж потом ее можно резать и дольками, если вы хотите ее пожарить, и разделать на части, если вы хотите ее сварить. Подходите! Пробуйте! У кого это лучше подучится, я скажу охранникам, а они потом передадут хозяину! Он говорил мне, что скоро приедет! У вас есть шанс стать любимицей господина Хейга! Подходите! Вот столы и ножи! Я буду наблюдать за вашей работой.
Анжелина с первых же секунд узнала Тома. Радость ее было столь огромной, что она в первые же секунды хотела броситься к нему и заключить его в свои объятия. Но ей хватило ума и сообразительности понять, что это была бы самая большая глупость, которая могла бы сейчас произойти. Понятно, что Том приехал сюда не зря. Понятно, что этот визит – это часть его какого-то хитроумного плана. Разумеется, никто не должен знать, что они знакомы! Выдать сейчас этот факт – это самое худшее, что может быть. Она и сама как-то искала шанс, чтобы показаться ему на глаза, чтобы он непременно увидел ее, и понял, что она среди наложниц.
Но помнила она и о том, как Том запрещал ей идти в город. Наверняка он знал о развешанных по Бриджстоуну листках с ее изображением. Коль ее везли сюда в качестве сексуальной рабыни для плантатора, то он мог бы догадаться, что ее в городе узнали и отправили к Хэейгу. Теперь, увидев Тома, наша героиня предположила, что он давно хотел освободить ее. И этот его визит, это, возможно, некая инсценировка, которая поможет побегу!
Именно поэтому она с радостными чувствами бросилась к столу, начала разделывать рыбу, в надежде, что рыбак подойдет к ней, и не столько оценит ее работу, сколько постарается завести разговор с ней, с Анжелиной.
Так все в итоге и вышло. Правда, он подошел к ней не сразу. Он подходил к другим девушкам, давал им советы. Иногда брал у них из рук нож и показывал, как правильно нужно делать то или иное действо.
Когда он подошел к Анжелине, то стал так, чтобы его губы были поближе к ее уху. И между советами по разделки рыбы, которые он давал ей громким голосом, он в паузах шептал ей очень тихим и скрытным голосом:
- В конце я постараюсь отвлечь внимание охранников. Ты это увидишь. Я лично им подарю ящик рыбы. Сделаю так, чтобы и охранники, и наложницы, в этот миг смотрели на меня. Ты постарайся стоять крайней, ближе всего к повозке. Как только увидишь, что все смотрят на меня, находятся к тебе спиной, старайся тихо и незаметно юркнуть в повозку. Там есть двойное дно. Отодвинешь широкую доску. Ляжешь на нижнее дно. А затем прикроешь себя сверху этой доской. И соломой. Я же еще и сверху все приложу пустыми ящиками из-под рыбы. Лежи там тихо, не подавая звука. Пока дом Хейга не окажется далеко позади и я тебя потом сам освобожу. Ты меня поняла? Ответь!
- Да.
Этого короткого ответа было достаточно юноше, чтобы понять, что пока его задумка идет по плану, и нужно и дальше все делать так, чтобы планируемое довести до конца.
Он и дальше с видом эдакого рубахи-парня или зазывалы, прохаживался между столиками, громко коммутировал работу девушек, давал им замечания. Сам тем временем наблюдал боковым зрением за Анжелиной. Увидев, что она перешла на освободившийся крайний столик, который был ближе всего к повозке, он громко сказал:
- Разделка рыбы – это сложное дело! Поврете мне! Не каждый с ним управится! Поэтому я рад сообщить вам, что лучше всего это поучилось вот в этой девушки! Она победительница! Молодчина! Выйди сюда! Чтобы тебя все видели!
С этими словами Том вывел одну из девушек вперед, подальше от повозки. Все устремили взгляды на нее.
- Для победительницы, да и для всех остальных девушек, у меня есть особый приз!
С этими словами он достал из повозки небольшой ящик с рыбой и посвил у ее ног.
- Вот он! Приз! Господин Хейг будет давлен вами, мадам! Хочу сказать «Спасибо!» и охранникам! Которые помогли мне реализовать просьбу господина Хейга! Вам, охранникам, от меня тоже приз!
С этими словами рыбак взял из повозки еще один ящик, намного больше, чем предыдущий, отнес его подальше от повозки, поставил на землю!
- Вся рыба, что я выгрузил ее с самого начала при помощи охранника, принадлежит господину Хейгу. А эти два последние ящика лично мои! Я их дарю вам в благодарность за вашу помощь! Спасибо вам! Берите! Берите же! Эта рыба ваша! Могут брать и охранники, и наложницы! Это подарок!
Все оживились, позарились на дармовщину. Наложницы брали с ящика, который стоял перед победительницей, охранники из большого ящика. И каждый при этом, старался опередить друг друга, и ухватить себе рыбу покрупнее. Все были увлечены рыбой. Никто не смотрел на Анжелину. Она это понимала, потому и проворно забралась в повозку и спряталась там.
Том все это время не сводил с нее глаз. Видя, что дело сделано, он громко сказал.
- Вроде бы все! Все, о чем просил господни Хейг, я выполнил. Мне нужно спешить. Я планирую отвести вторую партию рыбы еще и губернатору. А пока прошу кого-то из охранников помочь мне погрузить в повозку пустые ящики, и открыть ворота! Чтобы я успел до вечера побывать еще и у губернатора.
Сквозь щели между досок в повозке наша героиня, затаив дыхание, следила за тем, что происходит вокруг. Когда она увидела, что охранники открыли Тому ворота, ведущие на улицу из внутреннего дворика дома плантатора, и повозка миновав их, устремилась вперед, сердце ее едва ли не выпрыгивало из груди от радости и переизбытка эмоций.
Но она понимала, что радоваться рано, что впереди ее ждет неизвестность, а позади ее может ждать погоня. Поэтому все это время, пока повозка, отчаянно попрыгивая на неровностях дороги, стремительно мчалась прочь от дома плантатора, среди бескрайних полей, она лишь покорно и смирно лежала в своем укрытии, крестилась, и раз за разом шептала молитвы, взывая к Создателю, и упрашивая его, чтобы он наконец-то оборвал бесконечную череду ее неприятностей, и сделал так, чтобы на этот раз ад действительно остался в прошлом, а рай, такой желанный и выстраданный, гостеприимно встретил ее впереди, и заключил ее, Анжелину Бронте, в свои объятия.

Эпизод седьмой
Тело Анжелины тряслось, словно в ознобе. Том все время старался утешить ее.
- Успокойся, - раз за разом повторял он. – Понятно, что опасность еще не миновала, но будем надеться, что все будет хорошо. Главное и основное дело сделано. То, что казалось мне невыполнимым. Я так долго готовил этот побег. Мне так хотелось помочь тебе… Ты такая красивая… Ты мне так нравишься… Мне очень хочется, чтобы ты была счастливая. Я стараюсь делать все, чтобы ты была счастливой…
Говорил это Том так искренне, голос его звучал так взволнованно, значение его слов было так важно для израненного и исстрадавшегося сердца девушки, что ей хотелось сейчас бросится к этому парню, обнять его, прижаться к нему крепко-крепко, и оставаться под защитой этого, такого заботливого и внимательного к ней парня, до конца жизни. Но сделать это она не могла: Том правил парусом на своей небольшой лодчонке, был занят важным делом, и отвлекать его в такую минуту, когда он и так с трудом совладал с ветром и волной, было непозволительно.
- Впереди осталось совсем немного. – Продолжал Том. – Я договорился с капитаном судна, который доставит тебя в Лондон. Вот я и плыву к тому месту, где у нас назначена встреча. Далеко от берега, на рейде. Нужно это делать сразу. Потом, когда Хейг бросится на твои поиски, его люди будут проверять в том числе и корабли в порту. Поэтому тебе нужно покинуть Барбадос как можно быстрее. Я все для этого сделал. Очень верю, что все получится. – Вдруг он встрепенулся. – Вот он! Корабль! Я вижу его силуэт на фоне ночного неба! Он уже ждет тебя! Ура! Скоро ты будешь дома!
Анжелина смотрела на Тома полными слез глазами.
- А как же ты? – Неожиданно и коротко спросила она.
Он, который до этого времени ловко работал с парусом, на миг застыл. Он повернулся и взглянул на свою попутчицу. Ее большие и красивые глаза смотрели в эту минуту на него столь пронзитльно, что у того буквально все переворачивалось внутри.
- Не смотри на меня так…- Голос его срывался от волнения. – Мне и так дышать сейчас тяжело, а ты еще и так смотришь… У меня все будет хорошо… Как-то переживу. Лишь бы у тебя все было хорошо.
Слезы начали медленными ручейками скатываться по щекам девушки.
- Плантатор может разыскать тебя. И наказать, за то, что ты выдумал этот розыгрыш с рыбой и обманул его охранников. Ты меня спас, а сам можешь пострадать...
Том вздохнул.
- Я сильный. Я все выдержу. Я как-то выкручусь. Смекалка у меня работает. Лишь бы у тебя все было хорошо… Как мне хочется, чтобы у тебя все было хорошо… Ты добрая… Ты этого заслуживаешь…
- И ты добрый… У тебя большое сердце. Ты жертвуешь собой ради меня… Ты необыкновенный… Давай уплывем вместе на этом корабле…
Том вздохнул.
- Я договорился с капитаном только за тебя. Он знает, что ты будешь одна. К тому же я не предупредил родителей. Я не могу вот так их бросить.
- Может, ты потом приедешь? Найти меня легко! Я живу в Лондоне. При дворе. Спросишь Анжелину Бронте…
- Я знаю. Возможно. Я подумаю. Пока же нужно спасть тебя. Вот он, корабль, совсем рядом. При дворе тебя ждет богемная светская жизнь. Там у тебя будет много знатных и богатых кавалеров. А я… Я хочу, чтобы тебе было как можно лучше… Чтобы у тебя все было хорошо… Вот! Мне уже бросает из корабля веревку. Извини…
Лишь только Том и Анжелина поднялись на палубу корабля, тут же из темноты послышался чей-то взволнованный голос:
- Мы видели, что в Бриджстоуне зажгли сигнальные огни, свидетельствующие о том, что беглянку уже начали искать. Томас! Нам нужно быстрее покинуть эти воды!
Девушка все поняла с полуслова. В этот миг ею словно овладело безумство. Она начала обнимать и целовать юношу. Так страстно и самозабвенно, что он просто оторопел от такого потока ласки и эмоций.
- Не хочу расставаться с тобой! – Она одновременно и плакала, и причитала, и говорила. – Ты – единственный, кто может защитить меня в этом жестоком мире! Не бросай меня! Я хочу быть с тобой! Я люблю тебя!
- Я тоже… Очень… Очень сильно тебя люблю…
Эти двое осыпали друг друга поцелуями, хотя понимали, что вокруг них сейчас немало людей и они все смотрят на них.
- Над городским портом зажглись сигнальные огни. Нас не должны заметить. Иначе будет погоня. Томас… Там нужно быстрее уносить с отсюда ноги!
Том еще раз крепко обнял и поцеловал любимую. Быстро спустился в лодку, понял парус.
Она слышала, как кто-то тактично касается ее локтя и приглашает пройти в каюту. Но она не могла оторвать газа от таявшего вдали силуэта лодки и такого родного ей силуэт парня.
Она понимала, что, нельзя громким криком нарушать ночную тишину, чтобы не быть услышанными возможными преследователями. Но все же не выдержала, и закричала вдогонку таявшей вдали лодке:
- Не нужен мне королевский двор и богемная светская жизнь. Не нужны мне знатные и богатые кавалеры! Я хочу, чтобы и тебе тоже было хорошо! Я хочу, чтобы мы были вместе! Приезжай ко мне! Я буду ждать тебя! Я люблю тебя!

Эпизод восьмой
Ее провели в каюту, помогли сесть на стул.
- Располагайтесь, мадам. Чувствует себя, как дома. Можете прилечь, отдохнуть. Впереди целая ночь.
Она лишь кивнула в ответ, но полными от слез глазами не видела ни того, кто провел ее в каюту, ни самой каюты. Понимая, что после всего пережитого, всех волнений и переживаний она действительно устала и валится с ног, она вдруг поняла, что свет матроса насчет того, чтобы лечь и отдохнуть, выглядит просто гениальным. Она с трудом различила очертания кровати, легла, закрыла глаза… Ей казалось, что она сейчас будет долго предаваться размышлениям, давать волю слезам. Но усталость переборола все остальное. Она практически сразу же провалилась в глубокий и безмятежный сон…
… Когда она открыла глаза то замутила, это невозможно было не заметить, что в каюте властвовала уже не ночная темень, я яркий дневной свет. Подниматься она еще не хотела, но и сон тоже уже не шел. Поэтому она просто открыла газа, и ни о чем особо не думая, стала просто смотреть в потолок…
Увиденное настолько поразило ее, что она тут же вскочила с постели, словно облитая кипятком. Оторопелым от изумления и ужаса взглядом она окинула все вокруг. Увиденное не просто поразило ее! Оно ошеломило ее! Она узнала эту, до боли знакомую, каюту! Это была каюта Джеймса Кэрролла!!!

История про «Обольстительницу из Флинта» написана 22 октября 2023 года, в Великобритании, в Северном Уэльсе, в городке Флинт, Болингброк Стрит 135.